Красный тряпочник (СИ) - Владислав Афонин Страница 16

полное право созерцать своё прошлое и будущее, а кто — нет? Будет ли внедрена система предотвращения готовящихся, но ещё не совершённых преступлений? Как арестовывать человека за то, что он помыслил, но ещё даже не начал делать? Есть ли альтернатива, которую можно свободно выбрать, или вся наша жизнь — иллюзия альтернативности, «выбор без выбора» и сплошной линейный путь? Есть ли вообще смысл действовать и что-то менять, если всё время ты катишься по прямой колее в обязательную конечную точку — смерть? В чём интрига и интерес, если всё определенно и расставлено на свои места?

— Здравия желаю, товарищ полковник. — Ярослав пропустил издёвку начальника мимо ушей. — Как дела в Москве?

— Дела как обычно. — Боров порой вдыхал и выдыхал так, как будто у него вот-вот готова была начаться отдышка. — Хорошо, что ты оказался на этом рейсе. «Альфа» с такими делами работает профессионально, но пара — тройка человек бы всё равно погибла. А так и заложники, и террористы оказались живы.

— Не самое сложное внеплановое задание. «Пермские баллады» — так себе враги, — без лишнего бахвальства высказался Коломин, но Боров воспринял это как самолюбивое хвастовство.

— Я рад, что ты прикрыл «крота» в нашей армии. Но Костолома вы с таджикистанскими КГБшниками зря взяли, — начал предъявлять претензии Боров. — «Юг-юг» было единственным местом в Средней Азии, где можно было встретиться с иностранным лицом без особых последствий. Эдакая «белая» зона. Теперь её нет.

— А вот местная «контора» благодарила меня за то, что помог выкурить Костолома. Он половину Курган-Тюбе достал со своим рэкетом, наркотиками и продажей оружия. Без него невозможно бы было выйти на Раджабова и Шишкина, — поспорил Коломин. Задал наводящий вопрос: — Кстати, откуда даже в Москве знают про эту злосчастную чайхану на другом конце страны? И почему Костоломом так долго не занимались, что он обнаглел и потерял всякий страх? Давал на лапу, кому надо?

— А ты как думаешь?! — взвился Боров.

— Классно, пусть он держит в страхе весь город, лишь бы в его дыре решали свои делишки шпионы и дипломаты! — развёл руками Коломин.

— Есть польза, есть издержки. Есть большее зло, есть меньшее. Ты сам это прекрасно понимаешь, — насупился Боровиков. — В любом случае, что по внешним делам и политической части — дело не наше, а чекистов. Пусть сами копаются в этой грязи… Ладно, проехали все эти восточные тонкости.

— Случилось что-то экстраординарное? — задал вопрос Ярослав.

— У нас постоянно случается что-то экстраординарное, — проворчал Боров. — Руководство тобой очень довольно и ещё больше заинтересовано. Особенно после того, как ты раскрыл те дела с отравлением детей в московских детсадах, катастрофой Ту-160Э над Чукоткой и контрабандой в НИИ «Алмаз». Теперь у нас, а вернее, у тебя будет новое дело.

— Я весь внимание… — прислушавшись к начальнику, Коломин сосредоточился.

— У нас объявился серийный убийца. Орудует по столице и городам-спутникам. — Боровиков перестроился левее. — Абсолютно никаких следов, никаких краж. Убивает по-разному, минимальные следы взлома, ценных предметов не берёт. На каждом месте убийства оставляет кусок красной ткани. Красную тряпку.

— Жертвы?

— За сентябрь успел лишить жизни шестерых. Сотрудница шереметьевской таможни. Механик с Завода имени Лихачёва. Школьная учительница. Машинист метрополитена. Учёный из Института общей и неорганической химии АН СССР. Режиссёр театра и кино.

— Один государев человек, трое, грубо говоря, «технарей», работник образования и деятель культуры, — в задумчивости Ярослав обхватил пальцами подбородок. — Проверяли ли взаимосвязи этих людей?

— Разумеется. — Боров быстро глянул на подчинённого и мгновенно возвратил взор на дорогу. — Всех жертв прогнали через «Логику». Нейросетка ничего не нарисовала, поэтому решено задействовать тебя. Выяснишь при помощи «Зевса», кто этот красный тряпочник, и отправим подонка «на вышку». Ничего нового.

— Ранее убитые за что-либо привлекались? Какие-нибудь подозрительные моменты в биографиях? Белые пятна? — спросил Коломин.

— Никак нет, официально они все чисты. Добропорядочные и законопослушные советские граждане. — Боровиков хлопнул правой рукой по рулю. — Но ты знаешь, как в нашей стране бывает и какие «добропорядочные» персонажи иногда попадаются. Поэтому каждого осмотришь под микроскопом. Таня отсортировала все досье и оставила на столе в твоём кабинете. Приедешь, займёшься.

— Мы не едем на Октябрьскую? — удивился Ярослав.

— На Октябрьскую еду я, — кашлянул Боров. — Тебе я даю отсыпной на сегодня и на завтра до полудня. Отдохни после поганой пустыни, встреться с Градовым, затем — бегом на службу.

— Благодарю, товарищ полковник!

— Было бы за что, прости господи…

Ехали медленнее, чем могли бы, так как Ленинградское шоссе, соединявшее аэропорт «Шереметьево» и Москву, потонуло в пробках на всех возможных уровнях. Аэромобили интенсивно сигналили друг другу, как будто это прибавило бы скорости общему потоку. Боров время от времени жал на кнопку гудка в ответ. Кобзон продолжал баритонить в новой песне. При подъезде к границе Москвы Антон Владимирович махнул рукой и съехал на МКАД, решив, что добираться до центра по Ленинградке будет чревато. Серые коробки промышленных зон и пригородов, ранее однообразной массой плывшие с обеих сторон дороги в Северную столицу, теперь неслись со внешней стороны кольцевой аэродороги. Боровиков, припоминая что-то нехорошее, нередко обиженно сопел — в такие моменты с ним лучше было не заговаривать.

Сам того не желая, Ярослав задремал под звуки транспорта.

— Ленинский три, капитан. — Голос Борова разбудил Коломина. — Полтора часа летели в твою берлогу… и фактически к нам на работу. Чёртовы пробища.

— Ещё раз спасибо, товарищ полковник, — действительно, от дома, где проживал Ярослав, до главного здания Министерства внутренних дел на Октябрьской было рукой подать.

— Поставить будильник и не опаздывать, — наказал Боровиков и рванул прочь с места, когда Коломин захлопнул дверь «Волги».

Со слипшимися глазами, Ярослав устало поплёлся к родному подъезду номер четыре, не забыв набрать код от двери. На серой и грязноватой площадке Коломин вызвал лифт, который примчался практически мгновенно. Подъёмная кабина представляла собой пневматическую установку, больше напоминавшую спасательную капсулу одного из космических кораблей, бороздивших просторы Ближнего космоса. Без лишних промедлений лифт, располагающийся в вакуумной прослойке, на огромной скорости мог доставить жильцов панельного здания хоть на второй, хоть сорок второй этажи. Правда, когда он ломался, гражданам приходилось весьма туговато в плане перемещения, и желавшим спуститься проще было вызвать такси на крышу, нежели перемещаться вниз на своих двоих. Из-за сложности оборудования, сравнимого с космическим, профессия электромеханика по лифтам являлась весьма почётной и хорошо оплачиваемой. Ибо от скорости действий и качества умений этого человека зависела жизнь десятков людей, внезапно застрявших на серединных и верхних этажах.

Стенд с информацией по технике безопасности запрещалось держать в детище Щербинского лифтостроительного завода, поэтому все объявления о пропавших