Последнее убийство в конце времен - Стюарт Тёртон Страница 16

– Когда ты хочешь ехать?

– Перед комендантским часом. На ночь я тебя освобожу.

– Встретимся на пирсе, – соглашается он.

12

Голый Адиль сидит у ручья и точит камнем свой нож, поглядывая на лошадей, которые играют в грязи на берегу напротив. Бегущая вода холодит ему ноги, а его мысли витают где-то далеко. Он так исхудал, что стал похож на вязанку дров, обернутую простыней.

За пять лет изгнанничества он вдоль и поперек обшарил весь остров, останавливаясь лишь для того, чтобы посмотреть кристаллы с чужими воспоминаниями, которые находил в развалинах; на это у него уходило, как правило, несколько дней, после чего он возвращался из их яркого динамичного мира в свою убогую жизнь.

Он бы давно покончил со всем этим, если бы не его ненависть к старейшинам, особенно к Ниеме. Только надежда освободить когда-нибудь своих друзей от ее издевательств дает ему причину, чтобы жить. Эта надежда и отравляет, и поддерживает его.

Адиль пробует нож на большом пальце и, увидев кровь, довольный, бросает камень в ручей.

– Сегодня вечером Ниема едет на маяк, – звучит в его мыслях мой голос. – Я приготовила тебе лодку. Она в бухте, недалеко отсюда. Я хочу, чтобы ты взял ее и поехал туда и встретился там с Ниемой.

Он удивленно моргает, услышав это от меня.

Ниема хотела, чтобы его изгнание было полным, и запретила мне говорить с ним без крайней необходимости. За последние два дня это уже второе мое известие ему, что вдвое превышает количество наших контактов за предшествующие пять лет.

Адиль хочет ответить, но слова застревают у него в горле, отвыкшем говорить. Тогда он опускается на колени, лакает прямо из прохладного ручья и пробует снова.

– Ты знаешь, что я сделаю, если подойду к ней близко, – говорит он, откашливаясь на каждом слове.

– Я слышу все твои мысли, Адиль, – говорю я. – Я знаю, о чем ты мечтаешь. И еще я знаю, что это не бравада.

– Тогда почему ты хочешь, чтобы я оказался там? – подозрительно спрашивает он.

– Сегодня вечером Ниема планирует провести эксперимент, который, по ее мнению, должен обеспечить лучшее, более спокойное будущее. Шансы на успех невелики, зато неудача вызовет цепочку катастроф, которые уничтожат всех обитателей этого острова в течение шестидесяти одного часа.

Адиль берет нож и смотрит на кривое отражение своего лица в клинке. Его начинает бить сухой кашель, брызги крови падают на металл.

– То есть ты хочешь, чтобы я убил ее до начала эксперимента, да? – понимает он, вытирая большим пальцем кровь.

– Я не способна хотеть, – напоминаю я ему. – Я создана, чтобы выполнять правила Ниемы, а ее правила требуют, чтобы я защищала человечество от любой угрозы.

– Даже если эта угроза исходит от самой Ниемы?

– Даже если эта угроза исходит от самой Ниемы, – подтверждаю я.

13

Клара бросается вперед и ловит Хуэй за руку, когда камни уже катятся у той из-под ног и с грохотом осыпаются с крутого обрыва слева от них. Крепко обнявшись и спрятав лица на плече друг у друга, подруги слушают звуки камнепада, а когда все стихает, обе нервно окидывают взглядом бескрайнюю равнину, которая лежит далеко внизу, словно лоскутное одеяло.

– Нет, – говорит Хуэй, качает головой и снова отводит взгляд от открывшейся им картины.

Хуэй никогда еще не бывала выше третьего этажа общежития и не знала, что она, оказывается, очень не любит высоту.

Кальдера уже рядом, но козья тропа здесь круче, чем в других местах, а почва очень коварна. Тея уже ушла вперед и почти растаяла в мареве, дрожащем над горячими камнями, а Хуэй и Клара все копошатся позади нее. Солнце едва перевалило за полдень, и сейчас самое жаркое время дня. Кажется, что их покрытую волдырями кожу отделяют от раскаленного светила считаные дюймы, а единственная на всю округу тень – лишь та, которая тянется по пятам за ними.

Клара, впрочем, справляется, а вот Хуэй тяжело дышит и едва переставляет ноги. Ей нужен отдых, но она стесняется попросить об этом Тею. Я предлагаю замолвить за нее словечко, но Хуэй отказывается. Обычно я не обращаю внимания на подобные мелочи, но пульс у Хуэй нормальный – с учетом нагрузки, – сердцебиение ровное, дыхание незатрудненное. Мне вменено в обязанность наблюдать за самочувствием жителей деревни, но, пока прямой угрозы здоровью нет, я позволяю им поступать по-своему.

– Ну как, лучше? – спрашивает Клара подругу и, лишь убедившись, что та твердо стоит на ногах, отпускает ее руку.

– Ненавижу высоту, – отвечает Хуэй.

– Понятно, – соглашается Клара и протягивает Хуэй фляжку с водой.

Та отказывается:

– Мы и так отстали.

– Ну и что, мы же знаем, где вулкан, – с готовностью отвечает Клара. – Переведи дух. Когда придем, тогда и придем.

Хуэй с благодарностью принимает фляжку из рук подруги и делает глоток. Тепловатая вода течет у нее по подбородку.

Пока она пьет, Клара оглядывает участок под ними в поисках вагона, в котором они провели ночь, но тот словно растворился в коричневых и зеленых оттенках земли и леса. Между ними и лесом кружит орел, поднимаясь в том же восходящем теплом потоке, который обдувает сейчас лицо Клары.

Она сияет от восторга, у нее кружится голова от всего, что с ней происходит.

Всю свою жизнь она просыпалась в деревне и засыпала в деревне, даже не подозревая, что может быть по-другому. Но за последние дни она увидела темные леса и золотые пляжи, шахты, полные летучих мышей, и песчаные бухты, где резвятся дельфины.

Клара узнала, что в местной флоре есть растения, которые можно применять как лекарства почти от всех болезней, известных жителям деревни, и научилась правильно собирать их, а еще вправлять сломанные кости, переливать кровь и обрабатывать ожоги. Всему этому их учила Тея. Она же показала им, как с помощью портативных генераторов, работающих от солнечных батарей, можно временно привести в действие древние механизмы и как прочесть странные символы, возникающие на их потрескавшихся черных экранах.

Никогда в жизни Клара еще не была так счастлива. Жаль только, что пришлось поссориться с матерью, чтобы попасть сюда. Стоило Эмори узнать, что ее дочь проходит испытания, как она начала делать все возможное, чтобы свести на нет ее шансы, даже публично обвинила Тею в смерти отца Клары. Это было унизительно.

– Она скучает по тебе, –