Сборник Забытой Фантастики №5 - Отис Эделберт Клайн Страница 17

В следующую секунду его самолет понесся вдогонку за другим. В конце концов, он был небесным пиратом и никогда не мог быть никем другим, пока игра не была сыграна. Амнистии Маклафлина придется подождать.

КОНЕЦ

ЧЕЛОВЕК-МАШИНА ИЗ АРДАСИИ

Фрэнсис Флэгг

Я не знаю, чему верить. Иногда я уверен, что все это мне приснилось. Но тогда возникает вопрос о неподъемной кресле-качалке. Оно, несомненно, реально исчезло. Возможно, кто-то сыграл со мной злую шутку. Но кто бы опустился до такого странного розыгрыша только для того, чтобы одурманить рассудок старика? Возможно, кто-то украл качалку. Но зачем кому-то красть качалку? Это был, правда, крепкий предмет мебели, но едва ли достаточно ценный, чтобы возбудить алчность вора. Кроме того, качалка была на своем месте, когда я сел в мягкое кресло. Конечно, я могу ошибаться.

Питерс, которым я был настолько введен в заблуждение, что рассказал все в ночь, когда это произошло, написал историю для своей газеты, и редактор "The Chieftain" говорит об этом в своей редакционной статье от 15-го числа, в которой отметил, что "Мистер Мэтьюз, похоже, обладает воображением, равным тому, что и у Герберта Уэллса." И, учитывая характер моей истории, я вполне готов простить его за то, что он усомнился в моей правдивости.

Однако друзья-евреи, которые знают меня лучше, думают, что я пообедал слишком сытно или слишком плотно, и меня посетил кошмар.

Ходж предположил, что японец, который убирает мои комнаты, по какой-то причине убрал кресло-качалку с места, и что я просто принял его присутствие как должное, когда присел. Япончик упорно отрицает, что сделал это.

Я должен сделать здесь минутную паузу, чтобы объяснить, что у меня две комнаты и ванная на третьем этаже современного жилого дома с видом на озеро. С тех пор как три года назад умерла моя жена, я живу так: завтракаю и обедаю в ресторане, а ужины обычно провожу в клубе. Я могу также признаться, что у меня есть комната, арендованная в офисном здании в центре города, где я провожу несколько часов каждый день, работая над своей книгой, которая задумана как критический анализ ошибок, присущих марксистской теории экономики, охватывающий в то же время тщательное опровержение "Древнее общество" Льюиса Моргана, довольно амбициозное начинание, согласитесь, и оно не способно заинтересовать человека, склонного выдумывать дикие небылицы с целью поразить своих друзей. Нет, я категорически отрицаю, что выдумал эту историю. Однако будущее будет говорить само за себя. Я… просто изложу подробности моего странного опыта на бумаге (справедливость к самому себе требует, чтобы я это сделал, так много искаженных пересказов появилось в прессе) и предоставлю читателю делать свои собственные выводы.

Вопреки своему обычаю, в тот вечер я ужинал с Ходжем в отеле "Оукс". Позвольте мне решительно заявить, что, хотя среди его близких хорошо известно, что Ходж носит на бедре фляжку, у меня не было абсолютно ничего опьяняющего. Ходж подтвердит это. Около восьми тридцати я отказался от приглашения пойти с ним в театр и отправился в свои комнаты. Там я переоделся в смокинг и домашние тапочки и закурил слабую "Гавану". Кресло-качалка занимало свое обычное место в центре гостиной. Я отчетливо помню это, потому что, как обычно, мне пришлось либо отодвинуть его в сторону, либо обойти, в тысячный раз задаваясь вопросом, почему этот идиот-японец упорно ставит его в такое неудобное место, и решив, также в тысячный раз, поговорить с ним об этом. Положив блокнот и карандаш на подставку рядом со мной, а также экземпляр книги Фридриха Энгельса "Происхождение семьи, частной собственности и государства", я включил настольную лампу с зеленым абажуром, выключил все остальные светильники и со вздохом облегчения погрузился в мягкое кресло. Я намеревался сделать несколько заметок из работы Энгельса относительно множественных браков, показав, что он противоречит некоторым выводам Моргана, когда он сказал… Но довольно, достаточно сказать, что после нескольких минут работы я откинулся на спинку стула и закрыл глаза. Я не дремал, я уверен в этом. Мой разум был активно занят попытками собрать воедино предложение, которое ясно выражало бы мою мысль.

Я могу лучше всего описать то, что произошло тогда, сказав, что произошел взрыв. Это было не совсем так, но в то время мне казалось, что, должно быть, произошел именно взрыв. Ослепительная вспышка света с ужасающей яркостью отразилась сквозь закрытые веки на сетчатке моих глаз. Моей первой мыслью было, что кто-то взорвал здание динамитом, второй – что перегорели электрические предохранители. Прошло некоторое время, прежде чем я смог ясно видеть. Когда я смог…

– Боже милостивый, – слабо прошептал я, – что это?

Место, где стояло кресло-качалка (хотя в то время я не заметил его отсутствия), занимал цилиндр из чего-то похожего на стекло, высотой, я предполагаю, около пяти футов. Заключенный в этот цилиндр, казалось, был карикатурой на человека или ребенка. Я говорю карикатура, потому что, хотя цилиндр был всего пяти футов в высоту, существо внутри него едва достигало трех. Вы можете себе представить мое изумление, когда я смотрел на это привидение. Через некоторое время я встал и включил весь свет, чтобы лучше разглядеть его.

Возможно, вам интересно, почему я не попытался позвать кого-нибудь на помощь. Я могу только сказать, что эта мысль ни разу не пришла мне в голову. Несмотря на мой возраст (мне шестьдесят), мои нервы крепки, и меня нелегко напугать. Я очень осторожно обошел вокруг цилиндра и осмотрел существо внутри со всех сторон. Он поддерживался в центре цилиндра, посередине между верхом и низом, чем-то вроде замысловатого устройства из стеклянных и металлических трубок. Эти трубки, казалось, в некоторых местах уходили в тело, и я заметил какую-то темную жидкость, циркулирующую по стеклянным трубкам. Голова была очень большой и безволосой, с выпуклыми бровями и без ушей. Глаза были большими, без морщинок, нос хорошо очерчен, но нижняя часть лица и рот переходили в маленькое круглое тело без признаков подбородка. Его ноги свисали вниз, тощие и дряблые, а руки были больше похожи на короткие щупальца, тянущиеся вниз от того места, где сходились голова и тело. Существо, конечно, было голым. Я придвинул кресло к цилиндру и сел