Голубое шампанское - Джон Варли Страница 17

– Хочешь отдохнуть, Меган?

– Нет, – ответил он, не позволяя себе расслабиться. – Дайте попробовать еще.

За его спиной вся стена вспыхнула и замигала – произошла перегрузка компьютера, когда тот сортировал мешанину нервных импульсов, собирающихся на обрубке спинного мозга, транслировал информацию и передавал ее на сервоприводы дистанционно управляемого устройства. Он тронул жука с места, потом остановил, не дав доехать до края стола. Для него все еще оставалось тайной, как именно ему такое удается, но он чувствовал, что начинает овладевать этим умением. Каким-то образом это лучше всего срабатывало, если ему удавалось заставить себя думать, что он все еще может ходить, а потом просто идти. Иначе жук, которого не удалось обмануть, так и оставался на месте. Жук знал, что он никогда не сможет…

Накрытое белой простыней тело везут по коридору на каталке к дверям операционной. Внутри, с галереи, он видит, как тело перемещают на стол. Лампы светят очень ярко, и он моргает. Но тут его переворачивают лицом вниз, и становится намного лучше. Что-то прохладное касается затылка…

– Тысяча извинений, сэр, – сказала Меган, быстро проматывая запись вперед. – Ты еще не готов к такому. И я к такому не готова.

Он не совсем понимал, о чем она говорит. Он знал, что ему нужна операция. Она должна была усовершенствовать нейронные интерфейсы, что позволит легче управлять новыми дистанционными устройствами, которые еще разрабатывались. Было так здорово принимать участие на самых ранних стадиях…

– О, верно. Я…

– Кью-Эм Купер, – сказала она и с сомнением заглянула ему в глаза. – Ты уверен, что не лучше было бы подождать?

– Уверен. Покажи еще.

По ночам было хуже всего. Не каждую ночь, но когда становилось плохо, то было очень плохо. В течение дня было принятие, или некая прочная броня, сдерживающая реальное отчаяние. Он мог быть счастлив несколько дней подряд, мог принять случившееся, знал, что должен бороться, но эта борьба имеет смысл. Большую часть жизни он знал, что произошедшее – не конец света, что он может вести полноценную, счастливую жизнь. Есть люди, которые о нем заботятся. Худшие страхи не осуществились. Удовольствие все еще возможно, счастья можно добиться. Даже сексуальные удовольствия не исчезли. Они были другими и иногда неуклюжими, но он не возражал.

Но в ночном одиночестве все это могло разбиться вдребезги. Темнота срывала его защиту, и он становился беспомощным, физически и эмоционально.

Он не мог пошевелиться. Ноги были мертвым мясом. Он был отталкивающим, отвратительным, гниющим заживо, омерзительным предметом, который никто и никогда не сможет полюбить. Катетер выскочил, простыни намокли от мочи. Ему было слишком стыдно, чтобы вызвать медсестру.

Он молча зарыдал. А когда рыдания смолкли, он стал хладнокровно планировать лучший способ покончить с такой жизнью.

Она удерживала Купера, пока того не перестало трясти. Он плакал, как ребенок, не понимающий, что такое боль, и как дряхлый старик. И дольше всего не мог заставить себя открыть глаза. Он ничего не хотел видеть.

– Я… я должен увидеть следующую часть? – спросил он с легкой истерикой в голосе.

Она покрыла его лицо поцелуями, обнимала, безмолвно заверяя, что все будет хорошо. Он принимал это с благодарностью.

– Нет. Ты не должен ничего смотреть. Даже не знаю, почему показала тебе так много, но эту часть я не могу показать, даже если бы захотела, потому что я ее уничтожила. Она слишком опасна. Сейчас я склонна к суициду не больше, чем любой человек, но трансинг той следующей части обнажил бы меня полностью и мог бы свести с ума. Или любого, кто ее посмотрел бы. Знаешь, самые сильные из нас очень ранимы. У нас под самой поверхностью таится столько первобытного отчаяния, что ты не осмелишься с этим шутить.

– И насколько близко ты подошла?

– Изобразила, – легко ответила она. – Две попытки, обе обнаружены с большим запасом времени на спасение.

Она снова поцеловала его, заглянула в глаза и робко улыбнулась. Похоже, увиденное ее удовлетворило, потому что она похлопала его по щеке и протянула руку к трансеру.

– Еще один небольшой фильм, и на сегодня хватит, – сказала она. – Это счастливая запись. Думаю, она пойдет нам на пользу.

* * *

На девушке был протез. До Золотой Цыганки этой машине было не меньше, чем самолету братьев Райт до сверхзвукового истребителя. Меган почти не было видно. Повсюду торчали хромированные каркасы, шипели гидравлические цилиндры. Там, где эту конструкцию собирали, виднелись сварные швы. Когда Меган передвигалась, аппарат завывал, как больная собака. Но все же она передвигалась самостоятельно, с трудом передвигая ноги и сосредоточенно прикусывая язык, когда тщательно обдумывала следующий шаг. Быстрый переход к…

…модели следующего года. Аппарат все еще был громоздким, выпирал из-под одежды, был гидравлическим и строго ортопедическим. Но она перемещалась хорошо. Была в состоянии ходить естественно, со лба исчезли морщины от постоянной сосредоточенности. И у этого имелись руки – тяжелые металлические перчатки, но она уже могла пошевелить каждым пальцем в отдельности. Когда Меган улыбнулась в камеру, то в улыбке было больше искренней теплоты, чем Купер увидел у Меган со дня несчастного случая.

– Это новая, третья модель, – произнес голос за кадром, и Купер увидел бегущую Меган. Она высоко поднимала ноги, подпрыгивала. И при этом новая модель была реально объемистее предыдущей. На спине виднелся огромный горб, содержащий компьютеры, которые прежде располагались снаружи от аппарата. Это был первый автономный протез. Никто не назвал бы его красивым, но Купер мог представить, какое ощущение свободы этот протез наверняка дает Меган, и удивился, почему она не включает транс-дорожку. Он начал отводить взгляд от экрана, но сейчас было не время беспокоиться о подобных вещах. Он был свободен!

Он держал руки перед лицом, поворачивая их, глядя на элегантные кожаные перчатки, которые придется носить всегда, что его не волновало, потому что перчатки были намного лучше прежних бронированных кулаков или неуклюжих крюков. Это был первый день в его новом протезе, и он оказался великолепен. Он бегал, кричал, подпрыгивал и резвился, и все смеялись вместе с ним и аплодировали каждому его движению. Он был могуч! Он собирался изменить мир. Ничто не могло его остановить. Настанет день, и все узнают имя Ме (Кью-Эм) ган Гэлло (Купер) уэй. Во всем мире не было ничего, что оказалось бы ему не по силам.