Збигнев Ненацкий - Операция «Хрустальное зеркало» Страница 17

– Когда я услыхала первые выстрелы, вспомнила: ведь пан Альберт в городе, – говорила Рачинская. – Стреляли всю ночь напролет. Я ни на минуту не сомкнула глаз. Все о вас думала…

– А я вернулся живым и здоровым.

Они обедали в комнате рядом с гостиной. Было уже четыре часа дня. Альберт успел выспаться, принять ванну. Несмотря на это, он чувствовал себя усталым. Со дня приезда в Р. ни одна ночь не прошла спокойно. Подняв рюмку с красным вином, он заметил, что его рука дрожит, как у алкоголика.

– Говорят, будто Лондон присвоил Роките звание генерала. Это награда за налет на наш город. Вы только подумайте: из поручиков сразу в генералы. Я расхохоталась, услышав об этом. Мой муж был до войны майором. Окончил военную академию. А этот Рокита? Ведь он всего-навсего учитель. И вдруг – генерал. За что? Не штука захватить город. Важно удержать его, не правда ли?

Он кивнул.

– В конце концов, насколько я знаю, кроме здания почты и тюрьмы, Рокита ничего не сумел захватить. Ему оказали сопротивление уездный комитет, Управление безопасности и милиция. А вы где пережидали ночную перестрелку?

– В Управлении безопасности.

– Вы?… – Она не сумела скрыть свой страх. – Вы из УБ?

– Да нет же! Я оказался там совершенно случайно. Я проходил мимо по улице, когда началась стрельба. Где же мне было укрыться, как не в здании УБ? Ведь я бывший военный в звании майора, так же как ваш покойный муж. Я подумал, что могу оказаться полезным в этой схватке.

– Вам пришлось стрелять?

– Очень мало. Было слишком темно, чтобы увидеть цель. Темнота – хоть глаз выколи! Больше шуму, чем дела.

– Однако в Крыхняка попали-таки.

– Да.

– Бедная дочка Рамуза!

– Бедная? Вы думаете, что она будет горевать о гибели этой скотины?

– О ком вы говорите?

– О Крыхняке.

– Ах, так вы ничего не знаете? Сегодня ночью убит учитель Рамуз.

Альберт резко отодвинул от себя тарелку. Эта новость потрясла его. Он ничего не понимал и, удивленный, тупо уставился на Рачинскую.

– Бедная девушка! Позавчера узнала о смерти своего жениха, а сегодня ночью убили ее отца. Осталась одна-одинешенька. Это ужасно! – приговорила Рачинская не совсем искренним тоном.

– Рамуза убили прямо в его кабинете. К нему в квартиру ворвались трое людей Рокиты. Может быть, кто-то из них был даже его учеником. Один вывел дочь в соседнюю комнату, а те двое прикончили учителя. Это ужасно, не правда ли?

Альберт не ответил. Он вспомнил, что еще недавно кабинет Рамуза представлялся ему мирной и безопасной обителью.

Раздался звонок у входной двери, и через минуту горничная провела к ним пани Лигензу. Рачинская поздоровалась с ней как со старой знакомой, хотя во время визита Крыхняка она делала вид, будто впервые видит у себя подругу архитектора. Хозяйка тотчас же подошла к буфеу, достала оттуда графин с водкой и рюмки. Слабость портнихи, стало быть, не являлась для нее тайной.

– А где наш архитектор и землемер пан Рычалтовский? – спросила портниха.

– Они отправились в город, чтобы разузнать все подробности нападения. Это была Варфоломеевская ночь.

Лигенза не слушала. Она выпила водки и вдруг обратилась к Альберту:

– А вы что думаете об этом?

– Глупец! Глупец! – раздраженно отозвался тот. – Своим идиотским налетом он добился того, что сюда перебрасывают крупные воинские части. Они начнут прочесывать леса и накроют его. Таким будет конец Рокиты, и, насколько я…

Альберт не закончил фразу, – закурил, поблагодарил за обед. У себя в комнате он разделся и влез под одеяло.

В два часа ночи его вызвал Яруга. Он прислал за ним «виллис», и вскоре Альберт уже сидел в уездном Управлении безопасности.

– Среди десяти захваченных в плен бандитов оказался один, который, вероятно, участвовал в убийстве вашего поручика. Сейчас мы вторично собираемся допрашивать этого типа, по кличке «Медведь». Я хотел бы, чтоб вы тоже присутствовали. Ведь это и вас касается, не правда ли?

Альберт молча кивнул. Он рассматривал серое от усталости и бессонных ночей лицо Яруги с покрасневшими, воспаленными глазами. Яруга охрип, дышал тяжело, с присвистом:

– Самое позднее через неделю мы должны начать показательный процесс. К нам в Р. прибудет военный трибунал. Мы хотим закончить следствие в течение трех дней. Потом приговор, пуля в лоб – и в землю. Это, разумеется, не перевоспитает Рокиту, но по крайней мере нагонит страху на тех, кто на него работает. Око за око, зуб за зуб, майор. Застрелили Рамуза. Убили Ленору. Распяли на дверях нашего курьера Яцковяка. Ему было всего четырнадцать лет. Старый Боровик отсидел пять лет в гитлеровском концлагере. А спустя полтора года пал от руки поляков. За что? Потому что вступил в ряды ППР [8], а его сын работает у нас… Ночью через город шла грузовая машина с пятью советскими солдатами. Бандиты всех пятерых увели с собой и расстреляли в лесу.

Сегодня доставлены их трупы… Около Домброво на телеге ехали трое евреев с женами и детьми. Уничтожили всех, в том числе и детишек…

Яруга ненавидел. Ненавидел каждой клеточкой своего сильного тела. Выглядел он страшно, и страшна была его ненависть.

Неожиданно он закрыл лицо руками, оперся локтями на стол и сидел так неподвижно.

– Кто-то нас «сыпет», майор… – произнес он тихо и подавленно. – Рокита знает о каждом нашем шаге. У него в руках список наших людей. Я чувствую себя так, словно мне на шею накинули петлю. Она затягивается, душит меня.

Рука его сжала запястье Альберта.

– Ты должен мне помочь. Ты здесь человек посторонний. Никто тебя не знает.

– Выпусти для приманки кого-нибудь из этих десяти бандитов, – подсказал Альберт.

– Ты думаешь? – крепко сжал губы Яруга. – Ох, если б я знал, где сейчас один тип. Но его нет. Он исчез: нет его ни мертвого, ни живого. Канул как камень в воду.

– Выпусти «приманку», – повторил Альберт.

– Кого?

– Ну хотя бы этого Медведя.

– Медведя? – Яруга с недоверием взглянул на Альберта.

– Мелкую рыбешку выпускать нет смысла. Это должна быть щука.

– А если щука уйдет под воду – и дело с концом? Тогда меня расстреляют. На это необходима санкция воеводского УБ.

– Получишь санкцию – упустишь случай. Доверяй только себе. Мы выпустили Куртмана. Не многие знали об этом. И все-таки кто-то предупредил Рокиту, что Куртман станет «сыпать».

– Простая случайность. А может, подозрительность Рокиты? Он уже никому не доверяет. Слишком уж дерзко взяли Перкуна. Даже ребенок мог догадаться, что на Перкуна донесли и что предал его кто-то из ближайшего окружения. С Рокитой этот номер не пройдет. Рыбу, которая однажды сорвалась с крючка, второй раз бывает трудно поймать на наживку. Медведя я не выпущу. Альберт пожал плечами.