Сергей Лексутов - Ефрейтор Икс Страница 17

Уже учась в Университете, сдружился он с одним парнем, отец которого преподавал историю в педагогическом институте. Часто бывал у друга вечерами, и предположить не мог, что отец его перейдет кому-то дорогу на своей кафедре. В доносе указывалась и преступная связь его с сыном, когда-то осужденного, врага народа. О причине доноса догадаться было нетрудно; мстительная бездарность позавидовала своему талантливому, преуспевающему коллеге.

Сначала юный зэк еще надеялся, что стал жертвой ошибки, и скоро все выяснится, его отпустят на свободу, предварительно извинившись, как он это не раз видел в кино, но время шло, а ошибка не выяснялась. А потом следователь показал признания отца друга. В чем только тот не признавался! И в том, что во время войны работал на германскую разведку, и в подрывной деятельности после войны, и что продавал стратегические секреты американской разведке. Что мог продавать разведке заурядный кандидат исторических наук?.. Ну, подрывная деятельность, понятно. Он доказывал, что андроновская культура не имеет никакого отношения к предкам славян, но лучше бы он доказал, что как раз андроновцы и дали начало славянской расе. А значит, славяне испокон веков жили в Сибири. Тогда бы и в подрывной деятельности его обвинить было трудно. А главное, он писал, что в его шпионской банде видную роль играл приятель сына.

Следователь обещал, что за чистосердечное признание и раскаяние срок будет меньше. Из-за упрямства ли своего, из-за сознания своей невиновности, а может, из гордости, он замолчал совсем. Хоть второй следователь, ночной, и орал на него, и бил ногами по самым чувствительным частям тела, он молчал, стиснув зубы. Размотали ему на полную катушку, он с трудом заучил номера статей. Попав в лагерь, и окончательно осознав, что никто не пытается выяснить правду, да и никому она не нужна, даже больше, если бы она и стала известна, казалось ему, это вызвало бы неудовольствие, неприязнь к нему, и еще бы увеличило его вину перед кем-то. Но перед кем-то, в чем-то, виновен же он! Иначе, за что его поместили в это огороженное колючей проволокой пространство? Потому как, не может такого быть, чтобы большинство людей в лагере сидели ни за что, одни уголовники сидели не за мифический шпионаж, а за конкретные воровство и убийства.

На вторую весну он пошел в побег с уголовниками. Не знал он, что это у них называлось – "побег с коровой". То есть, "коровой" он как раз и был. Его должны были съесть, если подопрет. Только, не предполагали уголовники, что он пойдет на север, вместо того, чтобы пойти с ними на юг. Незаметно отстав, он рванул по азимуту в сторону Вилюя. За полмесяца отмахал по тайге без дорог и троп больше пятисот километров, питаясь нежными весенними травами, птичьими яйцами, кедровыми орехами из бурундучьих запасов, частенько мышами и лягушками. Вот когда пригодились знания, почерпнутые из книжки, дореволюционного издания, найденной им когда-то в университетской библиотеке. Там говорилось о том, какие дикорастущие растения народы, населяющие Сибирь, употребляют в пищу. Добравшись до Вилюя, он намеревался сплавиться до Лены, потом дальше, до ее низовьев, где, он знал, были еще такие места, куда пока не добрались не только суды неправедные, но и праведные блюстители закона, не могущие, да и не желающие, навет от правды отличить. Нижнюю Тунгуску он переплыл на двух бревнах, кое-как скрученных ивовыми прутьями. В низовья Енисея сплавляться было совершенно бессмысленно, потому как там гуще всего стояли лагеря, по рассказам бывалых зэков. Найти бы укромный уголок в какой-нибудь забытой Богом и людьми деревеньке или в стойбище тамошних, пока не шибко цивилизованных людей, затаиться и жить. Только бы жить на свободе!

Он шел, обходя даже стойбища эвенков, да и пустынна весенняя тайга, нечего делать в ней добытчикам-промысловикам, таежные жители в это время предпочитают отсиживаться по обдуваемым ветрами береговым кручам, спасаясь от комарья и гнуса. А попадать в лапы вертухаев, ох, как ему не хотелось! Во время побега, уголовники убили охранника, и он знал, что за такие дела, если не расстреливают, то к сроку добавляют минимум десятку. Но ты уже не благородный политический, а что ни на есть чистейший уголовный элемент. Не чаял беглец повстречать двух геологов. Вернее, не он с ними повстречался, а они наткнулись на него, когда он, выбравшись из тайги на речной берег, с которого ветер сдувал гнус, спал, вконец измотанный последним переходом.

Проснувшись, и увидев сидящих с ним рядом двоих бородатых людей, он поначалу испугался, но тайга научила хитрости. Тем более что в тех лохмотьях, в которые превратилась его одежда, узнать тюремную робу было абсолютно невозможно. И он принялся вдохновенно врать, что он охотник-промысловик, что его лодка перевернулась на реке, что он с трудом выплыл, а его добро утонуло; хотел, мол, перебраться в верховья Нижней Тунгуски, но теперь хочет вернуться назад. Куда "назад", он не сказал, да геологи и не спрашивали. Поверили они ему, или нет, он не понял, но они тут же, не сходя с места, предложили ему поработать в партии взамен сбежавшего рабочего. Обязанности необременительные для таежного жителя, ухаживать за двумя лошадьми, навьюченными припасами и нехитрым геологическим оборудованием. Он сумел сдержать радость, даже сил хватило на то, чтобы сделать вид, будто размышляет. Ведь это была такая удача, о которой он и помыслить не смел. В конце сезона он мог заполучить какую-нибудь бумажку, удостоверяющую личность, а с ней – хоть куда…

Поскольку он был измотан до предела, геологи остановились на внеочередную дневку. Сообща собрали дров для костра и принялись варить обильный обед.

Один из геологов, которого звали Андрей Филиппович, спросил заботливо:

– Ты не голодал?

Он гордо ответил:

– Разве ж может таежный охотник голодать летом в тайге?..

Но когда сварился обед, он уплел раза в два больше, чем оба геолога.

После обеда он лежал у костра, краем уха прислушиваясь к тихому разговору, который вели Андрей Филиппович и Александр Степанович:

Андрей Филиппович: – Ну, скажи, с чего ты взял, что тут должны быть алмазы?

Александр Степанович: – Ты же тоже читал статью Ефремова…

А.Ф.: – Ефремов фантазер…

А.С.: – Но ты же сам теперь видишь, что тут типичные геологические условия Южной Африки.

А.Ф.: – Ты еще до статьи Ефремова тут искал не только стратегическое сырье, но и алмазы. Что я, не помню, эти килограммы образцов глины…

А.С.: – Ну искал! У меня был двоюродный дед, в прямом смысле энциклопедически образованный. В революцию он эмигрировал. Так вот, он первый предположил, что тут те же породы, что и в Кимберли. Теперь понимаешь, почему я на него не могу ссылаться?