Евгений Дембский - Та сторона времени Страница 17

Одевшись, я бросил в сумку свои вещи, выглянул через глазок в коридор и вышел из номера. Внизу я заплатил за проживание и попросил пригнать машину к главному входу. Доехав за пятнадцать минут до Малберри-стрит, я без труда нашел «Рай для животных»; с обслуживающим персоналом было хуже, но в конце концов появилась пышная блондинка и, вращая челюстью, словно пропеллером вертолета, подошла ко мне. Под блузкой с надписью «Это мы» переливались огромные груди.

— Мы — это кто? — спросил я.

— А что, не видно? — ответила она.

Медленным тяжелым движением она смолола челюстями резинку. Под таким давлением рассыпался бы в пыль самый лучший алмаз. Надпись на блузке заколыхалась.

— У вас тут есть собака, Феба. Я хотел бы ее забрать.

— Вы хозяин?

— Новый.

— Ну так как я ее вам отдам?

— Моя фамилия Йитс. Проверьте, нет ли на меня доверенности.

Она зашла за низкую стойку и склонилась над книгой. Бюст опустился на предплечье. У меня промелькнула мысль, что у нее наверняка на нем синяки. Блондинка подняла голову и сказала:

— Есть две фамилии, в том числе ваша. Идем.

Она пошла вперед, что мне не понравилось, поскольку колышущейся надписи не было видно. Пройдя несколько шагов, она слегка повернула голову.

— От этой собаки толку не будет, вы знаете? Только сразу усыпить, — бросила она на ходу. — Впрочем, мы сами можем это сделать. Безболезненное средство, перед этим — местное обезболивание. Похороны на лучшем кладбище.

— Нет, спасибо.

— Собака будет только мучиться, — попыталась она выдавить из себя хоть какие-то чувства, но столь же убедительно она могла сокрушаться над тяжкой долей асфальта.

Я промолчал и, посмотрев на часы, дал понять, что спешу. Это ее никак не поторопило, но она, по крайней мере, замолчала. Остановившись у первого бокса, она ленивым движением толкнула ручку. Феба лежала в углу, опустив голову на лапы. Собака была очень большая, с глубокими темно-коричневыми глазами, пустыми и безразличными. На нас она никак не отреагировала, даже когда блондинка вошла в бокс и приблизилась к ней.

— Ну? Феба… Хозяин пришел! Идем, собачка. — Тон владелицы приюта несколько оживился.

Наклонившись, она пристегнула к ошейнику изящный кожаный поводок и потянула собаку. Та поднялась и неохотно вышла из бокса. Я взял поводок и направился к выходу, ощущая на другом конце ремня несколько десятков килограммов глубокой неприязни и разочарования. Задержавшись у стойки, я расплатился наличными.

— У вас есть какие-нибудь сведения о ее дрессировке?

— Угу… — Она чмокнула резинкой. — Аудио, видео, на бумаге?

— Запись. — Я добавил полдоллара и с кассетой в кармане вернулся к автомобилю, явственно ощущая нескрываемое отвращение к моей персоне на другом конце поводка.

Прежде чем сесть в машину, я проверил датчики. Ничего. Феба сразу улеглась на заднем сиденье, не соизволив даже обнюхать новую обшивку. Я закурил, не закрывая дверцу, потом захлопнул ее и затемнил стекла, чтобы внутренность машины не было видно с улицы. Постепенно смеркалось, для меня — слишком медленно. Ожидая, пока стемнеет еще сильнее, я положил на колени консоль компа. Несколько нажатий на клавиши привели в действие систему наблюдения за едущими следом за мной машинами. Если бы какая-то из них держалась у меня на «хвосте» дольше пяти минут, комп услужливо сообщил бы мне об этом. Может, это и не имело особого смысла, но…

Вспыхнули фонари. Я нажал на стартер и резко рванул с места. Называть себя дорожным пиратом я бы не стал, но, прежде чем я выехал на Иденс-Экспресс-Вэй, счет моих дорожных грехов наверняка несколько возрос. Движение было оживленным, дорожный компьютер ограничил скорость до шестидесяти в час, и я какое-то время тащился в роли одного из вагонов вытянувшегося на несколько миль состава из автомобилей, пока не решил, что не за то я оплачиваю «левые» услуги, чтобы ими не пользоваться. Я сунул в комп отмычку и, получив положительный ответ из сети штата, свернул и выехал на полосу, зарезервированную для служебных машин. Им компьютер не ограничивал скорость, и я промчался мимо удобно развалившихся в креслах законопослушных граждан, автомобилями которых управлял компьютер. Некоторые дремали, другие разговаривали или склонялись над экранами телевизоров, окрашивавшими их лица в синий цвет. Несколько водителей окинули меня любопытствующими взглядами. Чувствуя себя несколько польщенным, я немного выпил, чтобы поднять себе настроение в поездке, которая продолжалась почти три часа, из которых половину я провел, учась обращаться с собакой. На шоссе штата я свернул в девять с минутами, а в просеку — двадцать минут спустя.

Я завел машину в гараж, и мы вышли с Фебой к дому. Коротко скрежетнул застоявшийся дверной механизм, где-то наверху взлетела какая-то обеспокоенная моим приездом птица. Феба безразлично стояла у моей левой ноги. Я показал ей на лес и решительным тоном сказал:

— Гулять!

Она первый раз посмотрела на меня, но могла бы этого и не делать. Медленно отойдя, она исполнила приказ, почти не обнюхивая стволов. Чтобы заняться чем-то другим, я начал воображать себя под дулом револьвера громадного детины и Фебу, приближающуюся все с тем же безразличным выражением на морде, чтобы меня защитить. Пока она делала свои дела, я дошел в своем сценарии до места, в котором собака словно с неохотой вонзает клыки в лодыжку нападавшего, а затем, слизывая кровь с морды, спокойно бросает:

— Все хорошо, Оуэн. Я с тобой.

Я понял, что слегка пьян, и позвал Фебу, хотя она уже стояла рядом. Мы вернулись в дом. Я включил все, что можно было включить, проверил охранную систему, даже запрограммировал «химеру», чтобы при несанкционированном открывании дверей гаража она переехала взломщика. Не забыл я и о Фебе, бросив в миску солидных размеров кусок мяса, а чтобы все было справедливо, налил себе тройную порцию виски. Спать не хотелось. Я разжег камин и сидел до двух, глядя на огонь и занимаясь — иногда вслух — основательным самоанализом. Мне не следовало этого делать, если я хотел, чтобы Феба когда-нибудь меня полюбила, но я столько уже в жизни совершил ошибок… Кое о чем я доверительно рассказал Фебе. А она лежала, опустив морду на вытянутые лапы, и даже не шевелила ушами.

На следующий день я устроил смотр своему арсеналу, почистив два пистолета и револьвер и поместив их в разные хитрые тайники, имевшиеся в доме. Потом надел легкий спортивный костюм и шапочку. В пушистый шарфик была вплетена гибкая лента, острая как бритва. Естественно, как всегда, меня сопровождал верный «биффакс». Я вышел с Фебой на прогулку, хотя, судя по нетронутому бифштексу, никаких особых дел у нее в лесу не было. Мы гуляли почти три часа. Взаимопонимание не продвинулось ни на шаг. Никто также не собирался на меня нападать, чтобы сунуть мне в руку конец нити, которая должна была привести меня к… Именно! Ариадна! Несколько секунд я стоял, тяжело дыша и чувствуя, как пульсирует кровь в висках. Неожиданная ассоциация с лабиринтом и Ариадной Вуд привела меня в полное замешательство. Пришлось ударить рукой о ствол дерева, чтобы прийти в себя. Я поднял с земли кусок ветки и бросил его как можно дальше.