Сакс Ромер - Спящий детектив Страница 18

Мы стояли в старинной пиршественной зале Креспи-холла. У дальней двери застыл дежурный полицейский. Повсюду царила таинственная тишина. Хриплый, громыхающий голос Клау пугающим эхом разнесся по залу, что помнил тени ушедших Креспи.

Изида Клау стояла рядом с отцом: трудно вообразить двух людей, настолько несовместимых двух с другом. Девушка глядела на запятнанный кровью пол с бесстрастным вниманием опытного криминолога.

— Здесь должно быть немало одических отпечатков, — тихо проговорила она.

Начальник местной полиции, сопровождавший нас, лишь непонимающе посмотрел на Изиду. Морис Клау инстинктивно обернулся к нему.

— Вы удивлены, друг мой! — сказал он. — Совершенно очевидно, что не знаете вы ничего о психологии преступления. Позвольте вас просветить. Первое: преступление, — он сделал рукой характерный круговой жест, — действует циклами. Его история повторяется, понимаете? Второе: мысль есть вещь. Человек, что умирает насильственной смертью, в последнюю минуту испытывает необычайно сильную ментальную эмоцию — эфирную бурю. Воздух — атмосфера — хранит отпечатки того шторма.

— В самом деле! — сказал полицейский.

— Да, в самом деле! Не стану я спать здесь — как поступаю обычно в подобных расследованиях. Почему? Потому что опасаюсь испытать потрясение, когда достигнет меня эмоция покойного Гейдельбергера! Ах! вы толстокожи, как бык! Однажды, о жвачный мой друг, спал я в пустынной Палестине на том месте, где бедную женщину забили камнями. Во сне безжалостные те камни попадали в меня! Разбивали мне голову и лицо! И был я беспомощен — связан — как та несчастная, что за бедные маленькие прегрешения утратила жизнь из своего нежного тела!

Он замолчал. Никто не осмеливался заговорить. В такие минуты Морис Клау становился волшебником, плетущим сеть заклинаний. И даже равнодушные ощущали дрожь, словно необычайные вещи, о которых рассказывал самый удивительный из людей, оживали, двигались перед их глазами. Затем…

— Топор вон там, сэр, — сказал местный полицейский, преисполненный уважения и благоговейного ужаса.

Громадный топор был прислонен к одному из столбов, поддерживающих балкон менестрелей.

— Попробуйте поднять его, мистер Клау! — сказал Гримсби.

— Вы поймете, каким сложением должен был обладать убийца. Взявшись одной рукой за рукоять, я даже не могу толком его приподнять.

Морис Клау схватил топор. Пока мы с Гримсби и полицейским удивленно глядели на него, Клау описал топором круг над головой, точно держал в руке легкую булаву! Он нанес удар — направо — налево; и положил топор наземь.

— У моего отца стальная рука! — послышался мягкий голос Изиды. — Известно ли вам, что он был когда-то знаменитым фехтовальщиком?

Клау снял котелок, достал пузырек и увлажнил свой лоб вербеной.

— Топор воина! — сказал он. — Изида, что знаем мы о подобном топоре? Мы, имеющие столь подробный каталог таких реликвий?

Изида Клау извлекла из сумочки толстую записную книжку.

— Третий в списке, — спокойно сказала она, передавая отцу раскрытую книжку, — как мы и думали!

— Ах, — загромыхал Клау, поправляя пенсне. — Топор Черного Джеффри!

Он снова повернулся к Паркеру, местному полицейскому.

— Всякая древняя вещь, подобно этому топору, — произнес Клау, — имеет свою историю. Я коллекционирую эти истории, понимаете? Наш топор оружием был Черного Джеффри, участника крестового похода и одного из первых Креспи. Топором тем, не сомневаюсь, Джеффри погубил немало сарацинов. Но не то меня интересует. В правление Генриха VIII находим мы топор пребывающим в замке Дайк, что в Норфолке. И только при Карле II попал он в Креспи-холл. Что случилось в замке Дайк? Некий сэр Гилберт Майерли был им убит! Кто же сразил его? Терпение, друзья мои! Все мне ясно! О, чудесная наука, Наука циклов!

Его глаза горели вдохновением за стеклами пенсне. Похоже, в своих заметках (ума не приложу, как он сумел собрать эти исторические сведения) Клау обнаружил ключ к загадке, хотя мне лично казалось, что они не имеют совершенно никакого отношения к делу.

— Скажите мне, мистер Гримсби, в нескольких словах, — продолжал Морис Клау, — каковы улики против Райдера, лакея?

— Что ж, — был ответ, — вы можете видеть, что топор висел вот здесь, перед ограждением балкона. Говоря теоретически, убийца мог подбежать, схватить топор…

— Теории, друг мой, — прервал его Морис Клау, — не суть улики!

Изида с улыбкой посмотрела на Гримсби. Он выглядел смущенным.

— Простите! — смиренно сказал инспектор. — В таком случае, изложу факты. В правой руке убитого был зажат раскрытый перочинный нож. Предполагается — ах, простите! На лезвии обнаружено несколько капель крови. Хотите увидеть нож?

Морис Клау отрицательно покачал головой.

— Было установлено, — продолжал Гримсби, — что в день убийства Райдер вышел из своего дома в восемь часов вечера и отсутствовал до десяти. Его допросили. А теперь послушайте, мистер Клау, и скажите сами, почему я его не арестовал! Он признался, что явился вечером в Креспи-холл; признался, что разговаривал с Гейдельбергером в библиотеке. Наконец, он не отрицает, что находился в зале, когда тот был убит!

— Очень хорошо! — сказал Морис Клау. — И он все еще на свободе?

— Да! Скрыться он не пытался. Я велел обыскать его комнату и нашел пальто с окровавленными рукавами! На правой руке у него порез, какой можно нанести перочинным ножом! Он уверяет, что прищемил руку дверной защелкой, но решительно отказывается объяснить, что делал в Креспи-холле в вечер убийства! И все же я его не арестовал! Почему?

— Действительно, почему? — сказал Морис Клау. — Объясните же.

— Потому что я рассудил, что человеку его возраста не поднять этот топор — и решил воспользоваться Райдером как приманкой, чтобы поймать его сообщника!

— Ах! умно! — пророкотал Морис Клау. — Изящно, мистер Гримсби! Тонко! Но вы видеть могли, что способен сделать бедный старый глупец с тем топором!

Никогда не видел, чтобы человек так внезапно терял уверенность в себе. Гримсби покраснел, затем побледнел и, казалось, утратил дар речи.

— Скажите мне, мистер Гримсби, — что именно подозреваемый делает подозрительное? Какие письма пишет? Какие получает?

— Ничего! — отвечал Гримсби, постепенно наливаясь злостью. — Но каждый день он посещает доктора Мэддена в Оксли.

— Зачем же, а?

— Доктор говорит, что его встречи с пациентом носят сугубо профессиональный характер, а человека его профессии подозревать я никак не могу!

— Вы свершили две глупости, — прогрохотал Клау. — Вы даром потратили время на Райдера, и на веру приняли слово доктора. Мистер Гримсби, знавал я докторов, что были отъявленными лжецами!