Джаспер Ффорде - Апокалипсис Нонетот, или Первый среди сиквелов Страница 18

— Перекачивание? Это не здесь вступают в действие текстуальные сита?

— Нет. Мне надо посмотреть кое-что для Брэдшоу, поэтому мы проверим смыслонакопитель — это краеугольный камень технологии вымыслопередачи.

Мы прошли еще несколько ярдов по коридору, и, тщательно сверившись с запиской Брэдшоу, я выбрала книгу из сбивающей с толку шеренги тезок, представлявших произведение во всем многообразии его воплощений. Я открыла том и взглянула на страницу статистики, где мигали в реальном времени цифры, отражающие Потусторонний рейтинг чтения, общее число существующих изданных экземпляров и еще много данных помимо того.

— Роскошное клубное издание двадцать девятого года в кожаном переплете, девять экземпляров из двух тысяч пятисот по-прежнему на руках, — объяснила я, — при этом на самом деле никто их не читает. Идеальный вариант для небольшого урока.

Я порылась в сумке и извлекла нечто вроде крупнокалиберного сигнального пистолета.

— Вы ожидаете неприятностей?

— Я всегда ожидаю неприятностей.

— Это не текстовыделитель? — спросила она с понятным замешательством, так как официально он оружием вовсе не являлся.

В основном текстовыделители использовались для выделения текста изнутри, чтобы находящегося там агента можно было срочно эвакуировать. Некогда важная часть экипировки, они использовались все реже и реже: с внедрением мобильных комментофонов подобные устройства становились излишни.

— Бывший, — ответила я, переламывая кургузое оружие и вынимая из кожаного мешочка один-единственный латунный патрон, — но я его переделала под ластиковую пулю.

Я дослала патрон в ствол, защелкнула пистолет и убрала в сумку. Ластиковые пули принадлежали к обширному семейству абстрактных технологий, разработанных для нас литтехом. Предназначенные для рассечения связей между буквами и словом, они были смертельны для любого существа текстового происхождения: единственное попадание такой пули — и несчастный превращался в кучу перемешанных букв и голубоватый дымок. Их использование строго контролировалось — только агенты беллетриции имели право их применять.

— Мамочки, — выдохнула Четверг-5, выслушав объяснение, — я вообще не ношу оружия.

— Была бы счастлива, если бы мне не приходилось этого делать, — проворчала я и, поскольку такси по-прежнему не наблюдалось, протянула томик ей. — На, давай посмотрим, как у тебя получается переносить в книги пассажиров.

Она без возражений взяла книгу, открыла ее и начала читать. У нее оказался хорошо поставленный голос, сочный и выразительный, и она быстро начала растворяться в воздухе. Я ухватила ее за рукав, чтобы не отстать, и она моментально обрела плотность — теперь таяла и расплывалась Библиотека. Еще несколько слов, и мы очутились в выбранной книге. Первое, что я увидела по прибытии, — это пылающие пятки главного героя. Что еще хуже, он этого не замечал.

Глава 7

Зонд в «Пиноккио»

Идея использовать сноски в качестве средства связи была предложена доктором Фаустом еще в 1622 году, но первая рабочая модель комментофона появилась только в 1856-м. Первая трансжанровая линия между социальной драмой и криминальным романом открылась в 1915 году, и с тех пор сеть расширялась и совершенствовалась. Впрочем, система далека от завершения: во многих книгах до сих пор только один платный комментофон, а множество произведений на внешних окраинах известного Книгомирья вовсе лишены связи.

Это был, разумеется, Пиноккио — его нос я узнаю везде. Когда мы прыгнули в игрушечную мастерскую на двадцать шестой странице, деревянная кукла — творение Джеппетто или Коллоди, в зависимости от точки зрения, — спала, задрав ноги на край жаровни. В мастерской было чисто и прибрано. Все доступное пространство заполняли незаконченные деревянные игрушки, а все столярные инструменты аккуратно висели на стене. В одном углу стояла койка, в другом буфет, а пол покрывали завитки стружек, но никаких тебе опилок или грязи. Таков вымышленный мир: разновидность сюжетной стенографии, исключающая убогое безобразие и фактуру, придающие сочность реальному миру.

Пиноккио громко храпел. Почти комично. Ступни у него дымились, а через несколько строк наступит утро, и у него вместо ног останутся обугленные обрубки. Он был не один. На буфете два сверчка смотрели по походному телевизору однодневные международные соревнования. Один, в смокинге и цилиндре из пробки от аптечного пузырька, держал сигарету в серебряном мундштуке, а у другого был сломанный усик, подбитый глаз и одна лапка на перевязи.

— Четверг Нонетот, — объявила я, показывая им беллетрицейский жетон. — А это… Четверг Нонетот.

— А которая настоящая? — спросил сверчок в шляпе из крышки от аптечного пузырька, довольно бестактно на мой взгляд.

— Я, — процедила я. — Разве не видно?

— Честно говоря, нет, — ответствовал сверчок, разглядывая нас по очереди. — Так… а кто из вас занимается йогой в голом виде?

— Это буду я, — радостно отозвалась Четверг-5.

Наверное, мой стон слышали все.

— А что такого? — Моя стыдливость ее удивила и позабавила. — Обязательно попробуйте как-нибудь. Это позволяет расслабиться и придает сил.

— Я не занимаюсь йогой, — огрызнулась я.

— Так займитесь и откажитесь от сэндвичей с беконом, и это добавит вам десять лет жизни.

Сверчок, четкостью произношения напоминавший Ноэля Кауарда,[21] сложил газету и сказал:

— Знаете, к нам редко кто заходит. Последними тут побывали члены Итальянской переводческой инспекции, дабы убедиться, что мы сохраняем дух оригинала.

Внезапно он спохватился и указал на раненого сверчка, сидевшего рядом с ним.

— Какая грубость с моей стороны! Это Джим «Синяк» Макдауэлл, мой каскадер-дублер.

Судя по виду Синяка, трюк с ударом киянкой пошел не совсем так, как планировалось.

— Привет, — сказал сверчок-каскадер, смущенно пожимая плечами. — Накладка на тренировке. Какой-то придурок передвинул страховочный мат.

С этими словами он взглянул на второго сверчка, с безразличным видом попыхивавшего сигаретой и поглаживавшего свои усики.

— Печальная история, — заметила я для поддержки разговора (хорошие отношения с персонажами внутри Книгомирья — основа нашей работы). — Как давно вас читали в последний раз?

Сверчок в цилиндре вдруг засмущался.

— По правде говоря, — неловко пробормотал он, — нас вообще не читали. Ни разу за семьдесят три года. Роскошные клубные издания вроде нашего предназначены только для красоты. Но если нас все-таки соберутся прочесть, мы все будем проинструктированы и готовы.