Дэн Браун - Инферно Страница 19

Стремясь приобщить своих студентов к миру Данте, до предела насыщенному яркими и запоминающимися символами, Лэнгдон иногда читал специальный курс лекций о созданных гениальным итальянцем образах, которые на протяжении веков не раз встречались во вдохновленных им сочинениях.

– Роберт! – воскликнула Сиена, придвигаясь поближе к проекции на стене. – Вы только посмотрите сюда! – И она показала на место в нижней части воронкообразного ада.

Область, на которую она показывала, называлась «Злые Щели». Этот предпоследний, восьмой круг ада был разделен на десять рвов – каждый для обманщиков определенного типа.

Сиена заговорила еще более взволнованно:

– Смотрите! Разве не это вы видели в своих галлюцинациях?

Лэнгдон прищурился, вглядываясь туда, куда указывала Сиена, но не мог ничего разобрать. Крошечный проектор почти израсходовал весь свой запас энергии, и изображение стало гаснуть. Лэнгдон снова принялся трясти костяную трубочку, а когда стеклянный глазок как следует разгорелся, аккуратно пристроил ее на угол стола у другой стены маленькой кухни, так что изображение стало еще крупнее. Потом он подошел к Сиене и, отступив чуть в сторону от луча, стал разглядывать светящуюся карту.

Сиена опять указала на восьмой круг ада.

– Вот здесь! Разве вы не говорили, что видели торчащие из земли ноги с буквой «R»? – Она коснулась стены. – Уж не эти ли?

Лэнгдон много раз изучал эту картину, и для него не было новостью, что десятая из Злых Щелей полна грешников, закопанных по пояс вниз головой. Но вот странно – в этой ее версии на одной паре торчащих из-под земли ног действительно была выведена грязью буква «R», в точности как в его бреду.

Боже мой! Лэнгдон еще пристальнее вгляделся в крошечную деталь.

– Эта буква… Я абсолютно уверен, что на оригинале Боттичелли ее нет!

– А вот еще, – сказала Сиена.

Переведя глаза вслед за ее пальцем на предыдущий ров в том же кругу ада, Лэнгдон увидел, что на лжепророке со свернутой шеей нацарапана буква «E».

Что за чудеса? Картину кто-то изменил!

Теперь он заметил, что буквы нарисованы на грешниках в каждом из десяти рвов. Он увидел «С» на соблазнителе, которого бесы стегали кнутами… еще одно «R» на воре, которого жалили змеи… «А» на мздоимце, погруженном в озеро кипящей смолы.

– Ни одной из этих букв на оригинале не было, – твердо заявил Лэнгдон. – В эту копию внесли изменения – думаю, с помощью цифрового монтажа.

Он вернулся взглядом к самой верхней из Злых Щелей и начал читать буквы подряд, сверху вниз.

C…A…T…R…O…V..A…C…E…R

– Catrovacer, – сказал Лэнгдон. – Это по-итальянски?

Сиена покачала головой:

– И не по-латыни. Не понимаю, на каком языке.

– А может… подпись?

– Catrovacer? – с сомнением повторила Сьена. – Что-то не похоже на имя. Но посмотрите сюда. – И она ткнула пальцем в одну из множества фигур в третьей из Злых Щелей.

Когда Лэнгдон увидел, на кого она указывает, в животе у него похолодело. Среди грешников, теснящихся в третьем рву, выделялся классический персонаж Средневековья – закутанный в плащ человек в маске с длинным птичьим клювом и мертвыми глазами.

Чумная маска.

– Есть ли чумной доктор на оригинале Боттичелли? – спросила Сиена.

– Совершенно точно нет. Эту фигуру добавили.

– И еще одно. Подписывал ли Боттичелли свою картину?

Этого Лэнгдон не помнил, но, взглянув на нижний правый угол изображения, где полагалось быть подписи, он сообразил, почему она спрашивает. Подписи там не было, но зато вдоль темно-коричневой границы «Карты ада» тянулась выведенная крошечными печатными буквами строка: «la verità é visibile solo attraverso gli occhi della morte».

Лэнгдон достаточно хорошо знал итальянский, чтобы уловить смысл.

– «Истину можно увидеть только глазами смерти»?

Сиена кивнула.

– Странно.

Они замолчали, стоя бок о бок и глядя, как зловещая картина перед ними потихоньку тускнеет. Дантов «Ад», подумал Лэнгдон. С 1330 года он вдохновлял художников на мрачные пророчества.

В лекциях, посвященных Данте, Лэнгдон рассказывал о целом ряде блестящих произведений искусства, созданных по мотивам его «Ада». Помимо прославленной картины Боттичелли, были еще бессмертная роденовская скульптура «Три тени» из «Врат ада»… иллюстрация Страдануса, где челн Флегия пересекает Стигийское болото с тонущими в нем грешниками… сладострастники Уильяма Блейка, гонимые вечным вихрем… полное странного эротизма видение Бугеро, где Данте и Вергилий наблюдают за двумя обнаженными борцами… грешные души Байроса, съежившиеся под градом раскаленных камней и огненных капель… серия причудливых гравюр на дереве и акварелей Сальвадора Дали… и, наконец, огромная коллекция гравюр Доре, где было изображено все, от ведущего в ад туннеля до самого крылатого Сатаны.

Теперь оказалось, что Дантов поэтический образ ада повлиял не только на заслуженно почитаемых человечеством художников. Складывалось впечатление, что он вдохновил еще одну личность – неизвестного с извращенной психикой, который изменил знаменитую картину Боттичелли с помощью цифровых методов, добавив в нее десяток букв, чумного доктора и зловещую фразу о том, что истину можно увидеть лишь глазами смерти. Затем этот художник сохранил полученное изображение в проекторе новейшего типа и спрятал его в причудливый резной футляр.

Лэнгдон не представлял себе, кто мог создать такой артефакт, однако в настоящий момент этот вопрос выглядел второстепенным по сравнению с другим, беспокоившим его гораздо больше.

Почему, черт побери, эта штука оказалась у меня в кармане?

Стоя на кухне рядом с Лэнгдоном и размышляя, что делать дальше, Сиена неожиданно услышала рев мощного двигателя. Затем отрывисто проскрежетали по асфальту покрышки и захлопали дверцы.

Озадаченная, Сиена поспешила к окну и выглянула на улицу.

Перед ее домом только что затормозил черный фургон без опознавательных знаков. Из него высыпалась вереница людей, одетых в черную форму с круглой зеленой нашивкой на левом плече. Они сжимали в руках автоматические винтовки и двигались с неумолимостью запрограммированной боевой машины. Четверо из них сразу же кинулись ко входу в дом.

У Сиены кровь застыла в жилах.

– Роберт! – крикнула она. – Не знаю, кто это, но они нас нашли!

Внизу, на улице, агент Кристоф Брюдер выкрикивал команды своим бросившимся в дом подчиненным. Армейское прошлое приучило этого крепко сбитого человека бесстрастно выполнять свой долг и уважать вышестоящее начальство. Он знал свою задачу и знал, насколько высоки ставки.