История Вениамина Пистолетова, частного детектива - Константин Эдуардович Бунцев Страница 2

      При этом она попыталась снять с Пистолетова промокший плащ, но Вениамин не позволил ей это сделать. Мягко и с великим тактом оттолкнув её руку, он с кислым видом сказал:

– Воспаление лёгких у меня уже есть… Ну, а что там у нас за дело? – продолжал он спустя пару секунд. – Давайте, Катюша, показывайте.

– Посетитель, Веньямин Алексеич, – сказала Ермолкина, подавая Пистолетову листок-регистрацию посетителей, – Вот. Он сказал, что это очень важно и очень срочно. Он так торопился, что даже не захотел подождать, хотя я ему это и предлагала. Ещё он сказал, что зайдёт сюда попозже.

– Хорошо, – беря бумажку и направляясь в свой кабинет, сказал Пистолетов. – Сходите, позавтракайте. Да, кстати… – продолжал он, протянув Екатерине смятый зонт, – Вот, возьмите. Там идёт дождь…

– Вам его… починить? – не поняв поначалу шутки шефа, спросила секретарша, беря зонт и направляясь к выходу.

– Нет, не надо, – ответил Пистолетов. – А впрочем, попытайтесь…

– Надо бы его застраховать… – с видом шутливо-трагической обречённости вздохнула Екатерина, подходя с зонтом к двери и открывая её.

      И услышала вдогонку:

– Неплохо! Очень смешно, Катюша.

      Оставшись один, Пистолетов сел за свой рабочий стол, вынул из кармана початую квадратную чекушку водки, отхлебнул глоток и поставил её на стол. Когда по телу разлилось приятное тепло, Вениамин вынул из стоявшей на подоконнике коробки сигару, отрезал специальными ножницами её конец и закурил. Затем он поставил себе градусник, повернулся на вращающемся кресле лицом к окну и, задрав по-американски ноги на подоконник, стал терпеливо дожидаться посетителя.

                *         *         *

– Вениамин Пистолетов? – спросил кто-то от дверей

      Пистолетов повернулся на вращающемся кресле к двери и увидел стоявшего на пороге не очень молодого, но и еще не старого стройного чернявого мужчину, одетого, кроме видневшейся под черным галстуком белоснежной сорочки, в черный плащ и шерстолавсановые брюки того же аспидного цвета. На ногах под брюками – черные же летние полуботинки. В руках у Аперсанова(так значилось в катюшкиной карточке регистрации)был сложенный сейчас черный зонт.

– Проходите, господин… э-э-э… Аперсанов, – взглянув ещё раз в карточку, пригласил посетителя Пистолетов. – Садитесь, Чем могу служить?

     Аперсанов приблизился к столу, но не сел на предложенный Пистолетовым стул, а остался стоять, возвышаясь над сидящим Вениамином.

– Я хочу, чтобы вы кое-кого охраняли, – глядя сверху вниз на Пистолетова, произнёс он.

       Пистолетов поднял свою чекушку, как бы приглашая Аперсанова выпить с ним, и ещё раз отхлебнул из неё.

– Я не занимаюсь такими делами, – сказал он, ставя выпивку на стол. – Я – сыщик. Но я могу предложить вам несколько хороших охранных агентств.

– Охранные агентства ненадёжны, – вздохнул Аперсанов. – А вот вы… Короче, я знаю, что вы не будете об этом болтать.

– Вот как? – вопросительно взглянув на Аперсанова, сказал Пистолетов. – Вы знакомы с моей работой?

– Не только. Я знаком также с вашим финансовым положением, – ответил Аперсанов. – Оно ведь зависит от того, как хорошо вы будете вести ааши дела.

     С этими словами он вынул из-за пазухи три толстые пачки денег тысячными купюрами и небрежным жестом бросил их перед Пистолетовым на стол.

– Это дело… оно не связано с организованной преступностью? – с затаённой алчностью посмотрев на деньги, спросил Аперсанова Пистолетов.

– Я – помощник депутата Блеклова, – был ответ Аперсанова.

     О депутате Блеклове, директоре-демократе одного из местных предприятий, не был наслышан разве что только самый ленивый житель N., и Пистолетов, сам симпатизировавший демократам, решил принять это дело к рассмотрению. Он ещё не знал, что ему буквально через час суждено погибнуть, воскреснуть в шкуре одного бездомного пса из «породы» двортерьер и расследовать собственное убийство, попутно раскрыв и это дело. Будущее, к сожалению, скрыто от людских глаз, но, если бы Пистолетову оно каким-то образом стало известно, он, уж конечно, постарался бы это будущее предотвратить.

– Вот её имя и адрес – сказал между тем Аперсанов, подавая Пистолетову вырванный из записной книжки листок.

– Ого! – взглянув на листок, тихо воскликнул Пистолетов. – Так это она!

– Ничего с ней не делайте, – думая, что Пистолетов начнёт приставать к «ней», предупредил Аперсанов, – Просто охраняйте её. Я с вами свяжусь.

      И с этими словами он шагнул к двери.

      «Интересно, за кого он меня принимает? – подумал Пистолетов, глядя вслед выходящему посетителю. – За сексманьяка, что ли?…»

                *        *        *

      Дождь продолжал хлестать если не во всю ивановскую, то около того, когда Пистолетов выскочил из троллейбуса возле дома, по фасаду которого аршинными буквами насыщенного розового цвета на белом фоне значилось:

                МЕБЛИРОВАННЫЕ КОМНАТЫ

       Здесь, в комнате №8 на втором этаже этой четырёхэтажной «хрущёбы», как значилось в записке, поданной Пистолетову Аперсановым, и проживала молодая женщина по имени Софья Проституткина, Софка-Прости-Господи, как назвали её сидевшие во дворе на лавочке бойкие на язык старушки из соседних домов, когда Пистолетов к ним подсел. Было это, правда, месяца четыре назад, погода тогда стояла жаркая, и Пистолетов, не очень-то любивший жару, искал место для краткого отдыха.

       Поднявшись по лестнице на второй этаж и подойдя к двери, Пистолетов нажал на кнопку звонка. Но ему никто не ответил, не было даже намёка на присутствие кого-либо в комнате, и Пистолетов, прислушавшись, нажал на кнопку второй раз.

       И снова ему никто не ответил. Тогда Вениамин, подумав немного, решил постучать в дверь пальцем. Но, стукнув раз-другой, он увидел, как дверь немного приоткрылась.

       Это было уже немного подозрительно. Прости-Господи, несмотря на всю её молодость, была уже всё же в том возрасте, когда подобная беспечность несвойственна, неестественна, и наш охранник-следователь решил посмотреть, всё ли в порядке с его подопечной. Он решительно открыл дверь и шагнул внутрь.

       Большая прихожая, в которой очутился Пистолетов, сделала бы честь скорее какому-нибудь сенатору или депутату Госдумы, нежели самой обыкновенной уличной девке. Мы не будем описывать её всю, скажем лишь, что Пистолетов,