ПиДЗа - Станислав Анатольевич Фетисов Страница 2

Он бьет лопатой. Так рубят корни. Доски хилые, еловые. Еще. Тесины проседают, лопаются. Нога тычет в мягкое.

— Ну, здарова, — улыбается он, — отдыхаешь? — шмыгает носом, глядя на вздутое тело. Хихикает. — Тесно тебе тут? А? — улыбка дрожит, срывается. — Те-е-е-сно, — блея, отвечает сам же, — пожалело тебе государство досточек! — Смеется. — Такие брат дела, — возясь в ногах, кряхтит он. — Ну а как ты хотел? А? Как в сказке? Гробик золотой? — Замирает, ждет ответа. Ответа нет. — Не-е-е, брат, экономия в стране. Ага. — Голос влажный, хриплый. Слова как вода, утекают, впитываются в земляные стены. — Надо терпеть. — Он хочет поднять тело. Не выходит. Узко, неповоротливо, сам себе помеха. — Н-н-м-м-м-м!!! — мычит он от натуги сквозь сжатые зубы. Все мешает. Холодные комья валятся за шиворот. Доски лезут под руки, рвут острым кожу. Он дергает их, выкидывает из ямы, режется, мечется. Бьет стену кулаком, грунт мягкий, ему не больно. Скребет землю. Стонет. Оседает. Жмурится, силясь сдержать слезы. Тоже не выходит. Утирается. Затихает.

— Знаешь, — почти шепотом говорит он, — Ласька-то это…

Он не договаривает. Молчит. Смотрит в одну точку. Покачивается. Снова отмирает.

— У нас того, долго не выходило. — улыбается, по лицу теплое разлилось. — По врачам бегали… — делается серьезным. — Витамины пил. Анализы там, туда-сюда короче… — прислушивается. (Тихо). — Не-е-е, брат! Ты че?! — отвечает он тишине, — ни-ни. — смотрит вниз. Трогает карман. — Это? — тащит из кармана бутылку. — Сейчас-то ладно, можно. Смеется. Пьет. — Будешь? — тянет он бутылку к низу. — Э-э-э, — толкает он покойника ногой, — э-э-э!

Тишина.

— Да пошел ты!

Молчит. Закуривает. Подумав, льет водку в гроб.

— Имена мы им придумали. Да, брат, двойняшки. — кашляет. — А! — радостно дергается он, — мы же это, тески с тобой! Я тоже Тоха! — Тянется жать руку. Некому. Подбирается весь. — Только по отцу Виталич, — еле слышно добавляет он, закрывает глаза и мерно кивает головой, точно соглашаясь со своими мыслями. — Че ж ты, Тоха, меня не дождался? А? — сипит он, выдыхая сигаретный дым. — Э-э-э! — снова пинает он тело. — Я ж нашел тебя! Не знал?!

В голосе звучат победные нотки. — Да, сученыш, вычислил тебя. Тока вовремя ты свалил, — цедит он с обидой сквозь зубы, подносит бутылку к губам. Бутылка пустая. Удивленно смотрит на нее. Вздыхая встает. — Ладно, я в общем не за тем пришел. — Вылезает из ямы.

Наверху уже совсем светло. Он поднимает присыпанную землей канистру. Льет из нее в яму, закрывает и тоже кидает ее в яму. Поджигает. Из-под земли валит копотью масляный дым. Деревья снова наполняются черным. Он смотрит. Он ждет. Прислушивается. Сует руку в карман. Достает телефон. На заставке Ласька. Она тоже смотрит, тоже ждет. Он плачет.

— Ласька, — шепчет он, — Ласька, — гладит он грязным пальцем экран, — Ласька…

Хлопок. Взорвалась канистра. Он вздрагивает. Озирается. Мешкает. Торопливо прячет телефон обратно. Он не хочет, чтобы она видела, ей нельзя переживать… Вдалеке воет сирена. Он спешно оглядывает ветви деревьев. В его кармане моток веревки.

Нет Ласьки. Нет человека отнявшего ее жизнь. Нет Антона, Ласькиного мужа. Есть только серое утро нового дня.

ПЕРВАЯ ЧАСТЬ

Глава 1

Калининград. Лето 2022 года

Тишина. В нашем доме это роскошь. Две девчонки, одной десять, другой три года, да еще и близнецы по знаку зодиака, могут мгновенно менять настроение: то сумасшедшее гоготание, не имеющее ничего общего с милым детским смехом, то надрывный плач, переходящий в ультразвук. Поэтому редкие моменты домашнего одиночества мной ценились особенно.

Таня отвезла детей к маме, а я, пользуясь случаем, приостановил сборы, заварил крепкий зеленый чай и, уставившись в окно, предвкушал путешествие, которое лежало в кармане, зажатое между страницами паспорта, в виде двух авиабилетов на утренний рейс Калининград — Минеральные Воды.

Так случилось, что некоторое время армейской службы я провел в Приэльбрусье, обучаясь горной подготовке, и это была любовь с первого взгляда…

Горы есть состояние души, и ты либо абсолютно совпадаешь с их вибрацией, либо можешь и дальше раз в год жариться тюленем в all inclusive турецкой пятизвездочной фермы розовых свинюшек.

Таня, как и я, оказалась из числа влюбленных в белоснежные вершины, скалистые обрывы, быстрые горные речки, водопады, ледники… В общем, кто был в горах, поймет, а тем, кто не был — сочувствую, но одновременно и завидую, потому что первый раз у них впереди.

Утро. Обычно Танька заводит по три будильника, чтобы заставить себя встать на работу. Но в день вылета происходит чудо: моя жена просыпается за десять минут до жужжания фитнес-браслета. Вообще я не очень верю в эзотерику, всякие гороскопы и нумерологию, но все меняется, когда ты начинаешь жить с супругой-овном, рожденным в год лошади. Вот уж точно смесь коняшки с барашком, такой своеобразный единорог, которому нужно постоянно куда-то скакать и желательно туда, где она найдет массу приключений на свой неугомонный рог.

Таня выросла в обычной советской семье, встретившей перестройку. Ее папа — офицер ВМФ, и Танины родители, следуя военному распределению отца, в начале девяностых переехали из Белоруссии в Россию. Все детство каталась маленькая Танюшка погостить к бабушкам «на пирожки». Сначала на заднем сидении вазовской «копейки», потом неубиваемого сто двадцать третьего, а за ним и сто двадцать четвертого «мерсов» по маршруту Калининград — Солигорск и обратно. Привилась, в общем, моей жене любовь к дороге. И теперь, если Таню одолевает хандра, которая обычно усиливается осенней рутиной, чтобы на любимом личике вновь засияла довольная улыбка, мне достаточно просто пару часов покатать ее на авто. Можно без цели, по пути накормив шавермой, причем обязательно в салоне автомобиля, чтобы «волшебный» запах чесночного соуса пропитал собой всю обшивку, а утром следующего дня напомнил о себе торчащим клочком жирной бумаги из бокового кармана двери.

Торопливый завтрак; несколько раз перепроверить, отключен ли газ, вода, закрыты ли окна… паспорта… деньги… Короче, обычная суета, которая скорее помогает убить время ожидания, нежели приносит пользу.

На дорожку поерзав пятой точкой по табурету, грузимся в маленький Танькин «Пыжик». Пикап