Будни Дракона-детектива, или Убийство в замке ста мечей - Татьяна Михаль Страница 2

– Сонечка, только не сердись, всё не так как кажется, – точно, как в дешёвом бульварном романе запел мой благоверный, прикрывая свой срам одеялом, чем вызвал у меня смех.

И я захохотала в голос, когда он всерьёз заявил:

– Дорогая, у тебя просто белая горячка. Джина моя подопечная. Я объяснял ей азы профессии, чтобы она получила полмастера на фабрике. А ты всё не так поняла.

– Джина? – переспросила, отсмеявшись. И вздёрнула брови со словами: – Полмастера?

– Именно, дорогая, – заискивающе улыбнулся жених.

– Патрик, а может, хватит врать? – подала голос девка. И с вызовом посмотрела мне в глаза и выдала истину: – Мы уже давно вместе, дорогуша. Патрик обещал с тобой вскорости расстаться. Ты ведь никакая. Кожа да кости и голова забита трупами…

– Джина! Заткнись! – взревел Патрик и вскочил с постели. Запутался в одеяле и с грохотом рухнул.

А у меня внутри словно пропасть разверзлась. И из пропасти этой выбралось чудище страшное. Гнев обиженной женщины называется.

Девка не успела одеться полностью. Лишь нижнюю рубашку натянула и один чулок.

Я крепко схватила грудастую блондинку за её патлы и хорошенько её оттаскала. Она заверещала, будто я её режу:

– Отпусти, дура! Больно же!

Толкнула её, и белобрысая дрянь с визгом повалилась на Патрика.

Она совей пышной тушкой вновь сбила мужчину с ног, и теперь эти двое вместе барахтались в плену моего одеяла.

Патрик ругался и что-то пыхтел из разряда: «Дорогая, ты не так всё поняла!»; «Джина лжёт! Я только тебя люблю!»

А в меня словно демоны вселились.

С каменным выражением на лице распахнула окно.

Окно спальни выходило на задний дворик.

Я сгребла одежду, обувь разлучницы и вышвырнула всё в окно.

– А-а-а! Это же моё! – завизжала девка.

– Соня, что ты творишь? Глупенькая, успокойся, я сейчас объясню всё… – голос Патрика дрожал. Взгляд метался по моему лицу в поисках хоть малой искорки надежды.

– Ненавижу повторять дважды! – зашипела я на девку. – Быстро убралась вон из моего дома!

– Но моя одежда, мои сапожки! Ты выбросила всё в окно! Патрик! Сделай что-нибудь!

Она цеплялась за плечи моего «благоверного» и трясла его, но Патрик глядел на меня. Мужчина был напуган моим поведением и реакцией. От доброй и милой Сонечки сейчас ничего не осталось.

Сонечку обидели, унизили и на её место выползла стерва особого подвида – мстительная и злопамятная.

Бойся меня, Патрик.

– Считаю до трёх, – обманчиво ласково заговорила я. – Если немедленно не исчезнешь из моего дома, я тебя вслед за одеждой вышвырну в окно! Красиво полетишь, прямо головой в сугроб!

Патрик нервно сглотнул.

На слезливые причитания своей любовницы даже внимания не обратил. Оттолкнул её и прошипел:

– Уходи, Джина. Соня не шутит. Моё пальто возьми.

Обливаясь слезами, девка убежала. И пальто Патрика прихватила.

Мой уже точно бывший успел надеть брюки и забормотал:

– Сонечка, милая, я согласен, что всё выглядит не…

Я не стала слушать его лживые оправдания. Замахнулась обувной ложкой и… Увы, Патрик успел увернуться и ложка разрезала воздух.

– Что ты творишь? Успокойся! – заорал он, уклоняясь от моих новых и новых ударов.

Меня начало злить, что я никак не могу поколотить его и всё время промахиваюсь. Патрик убегал от меня по кругу спальни и швырял в меня разные предметы. То подушку, то мой халатик (почему он не в шкафу?) Неужели эта мымра пыталась втиснуться в мой халат?!

Я пуще прежнего рассвирепела и всё-таки огрела бывшего по месту ниже поясницы.

– А-а-а-й! Больно же! – захныкал Патрик, потирая ушибленный зад. – Ты ведь меня могла покалечить!

– Радуйся, что не покалечила, сволочь, – прошипела я и сдула выбившуюся прядь, упавшую мне на глаза. – А теперь, живо одевайся. Будет разговор.

С этими словами вылетела из спальни. По пути на кухню подумала, что придётся устроить генеральную уборку в спальне. Не просто сменить постельное бельё, но и перетрясти всю свою одежду и всё выстирать, вычистить. А то мало ли, что эта девка делала с моими вещами.

«И одна ли она тут была?» – пришла ужасная мысль. Предположение меня потрясло, что я даже о собственные ноги запнулась, чуть не упала.

Вернула обувную ложку на место. Заперла дверь. Любовница Патрика не потрудилась её за собой закрыть.

Повесила пальто в гардеробную и, пыхтя, как паровоз, отправилась на кухню.

Поставила греться чайник. Достала из кладовой баночку вишнёвого варенья и от горя, не дождавшись чая, слопала всю пол-литровую банку.

Глава 2

* * *

СОФИЯ

– Что с твоей премией? – с ходу спросила Патрика, когда он спустился на первый этаж и нашёл меня за столом, мирно попивающей чай со второй банкой варенья. На этот раз я уминала малиновое.

Мельком бросила на него негодующий взгляд и хмыкнула. Помылся, причесался, даже по парадному оделся.

И выглядит виноватым. Взгляд такой, будто на казнь собрался. Будь он псом, сейчас бы уши к голове прижимал, хвостом вилял и поскуливал, вымаливая прощения.

Но Патрик не пёс, потому нет ему прощения.

– Она будет весной, ты же знаешь, – ответил он и присел на стул напротив.

И вот у меня возникла мысль, проверить его хребет. Проверить его любовь ко мне.

Придвинула к нему письмо из банка и сказала:

– У меня дом отбирают. Либо я срочно выплачиваю весь долг, либо лишаюсь дома.

Мужчина нахмурился и дрогнувшими пальцами достал письмо. Бегло прочитал и откинулся на спинку стула. Длинно вздохнул и обвинительно процедил:

– Глупая ты женщина, Соня. Ты же договаривалась с управляющим! Тебе дали отсрочку до весны! Он слово дал!

Угу. Прямо, как ты. Только видимо у мужчин это профессиональное, нарушать обещания и клятвы.

Но вслух я сказала другое:

– Я завтра иду в банк. Узнаю в чём дело. Просто… Скажи, Патрик, что ты будешь делать, если дом отберут? Как ты станешь мне помогать?

– Я-я-а? – удивился он так искренне и как-то по-детски, что я хихикнула.

Потом он взял себя в руки и пробормотал:

– Но я-то могу получить комнату от фабрики. Будут один серебряный высчитывать. Но вот мы с тобой не женаты и тебя с собой взять не смогу, Сонь. Прости.

Так я и думала.

Что ж, права была бабуля. Вторники – зло.

– Думаю, нам пора расстаться, – произнесла вдруг с улыбкой. Внутри душа сжалась в комок из жалости к себе.

Некому меня приголубить и пожалеть, посочувствовать и поддержать добрым словом.

Только