Заколдованный замок - Ирене Циммерман Страница 2

маму, но, пожалуй, ещё больше на себя. И с этого момента родители общались исключительно через меня, если это вообще можно было назвать общением. Что, впрочем, было для меня не ново – такое в нашей семье случалось частенько. Рекорд составлял десять дней. Это было во время каникул в Баварском лесу. От разговоров у меня так разболелось горло, что потом я целую неделю не могла произнести ни слова. Именно поэтому сейчас мне больше всего хотелось стать невидимкой.

– Линда! Скажи! Твоей! Маме!

Папа снова начал размахивать руками, когда на панели загорелась ярко-красная лампочка. Но я не переживала по этому поводу, потому что горели они все – просто в машине не отключался обогрев. А ещё не открывалось окно со стороны водителя, а с другой стороны открывалось, но только на щёлочку. Зато папа всё хвалился, что машина досталась ему задёшево. Потому он и не захотел её арендовать, а сразу купил у господина Шмиттке. И вот теперь мы катили по дороге в небесно-голубом грузовике с дурацкой надписью: «Куно Шмиттке. Переезд – это шаг навстречу счастью!»

Папа купил грузовик ещё и на тот случай, если наш план превратить замок в гостиницу вдруг с треском провалится. Тогда мы хотя бы сможем открыть фирму и заняться переездами. Ведь транспорт в переездах просто незаменим. Мама считала, что это золотая жила. Она даже предложила заниматься переездами по всему миру. Так можно было бы объехать много стран; особенно маму привлекала Австралия – она уже представляла в своих мечтах, как мы нежимся в лучах заходящего солнца на каком-нибудь песчаном пляже.

Но теперь, когда мама сцепилась с папой, до этого дело вряд ли дойдёт.

– Остановись! – снова закричал папа. В этот момент по радио закончилась мамина любимая песня, и она повернулась ко мне.

– Спроси своего папу, почему я должна это делать, – сказала она мне, откидывая назад выбившуюся из причёски прядь. – И чего он так кричит. Не вижу ни малейшего повода для крика. – Она спокойно выключила радио, в котором громкий голос диктора начал передавать последние новости.

– Да потому, что мы уже проехали четыре моста! Они больше не выдержат такой груз! – кричал папа. – Мы весим намного больше, чем они могут выдержать! Вот почему, чёрт побери!

В этот момент мне захотелось заткнуть уши. Кажется, до папы ещё не дошло, что радио уже выключено.

Мама опустила козырёк от солнца и посмотрелась в зеркало. Всё ещё держа левую руку на руле, правой она подвела губы алой помадой. И с прежней улыбкой на лице сказала:

– Линда, передай своему отцу: если уж мы переехали целых четыре моста, то осилим и ещё один. Вместо того чтобы ворчать, пусть лучше пораскинет мозгами. Это же ясно как день.

Да, пожалуй, так оно и есть, подумала я про себя. Но не успела я сказать это вслух, как папа снова закричал:

– Вы что, не видите, какой хлипкий мост впереди! Брёвна наверняка уже прогнили! Возьмись, наконец, за руль обеими руками! Сколько можно повторять! Осторожно!

Мама наконец-то крепко схватила руль, а потом так резко затормозила, что мотор заглох. А Мирабель настолько испугалась, что перестала мяукать.

– Я не люблю это говорить, но ты, похоже, всё-таки прав, – еле слышно произнесла мама, когда машина со страшным скрежетом остановилась прямо перед мостом.

Несколько минут мы просто смотрели на мост – ему было лет сто. Сколько же он вынес на своём горбу! Причём горб можно было понимать буквально: в середине моста виднелось небольшое возвышение.

– Что ж, придётся разгружаться, – наконец заявил папа. Слава богу, теперь он не орал, а говорил своим обычным голосом (это уже был добрый знак). – Вытащим парочку вещей, и тогда уж точно не застрянем. Я имею в виду, на горбу моста. Ну, давайте! Идём!

Мама задумчиво посмотрелась в маленькое зеркальце:

– А может, мы сначала попробуем…

– Я тоже так считаю, – сказала я вслед за мамой. Мне тоже не хотелось таскать мебель из машины. – Сначала попробуем. А ещё лучше – сделаем перерыв, передохнём. Я проголодалась.

Родители не возражали, и, к счастью, здесь не было никаких проблем с парковкой. Грузовик можно было оставить прямо посреди дороги. Машины здесь не ездили – по пути мы не встретили ни одной. Папа вернулся в кабину за корзиной для пикника, а мы с мамой осторожно спустились по склону туда, где, извиваясь меж холмов, несла свои тёмные воды река.

– Как же здесь красиво! – набросив пёстрое пончо и раскинув руки, воскликнула мама. – Ну правда же, здесь прекрасно! Ох, как бы я сейчас хотела разбежаться и плюхнуться в воду!

Не успела она договорить, как раздался голос папы:

– Всё накрыто. Прошу дам пройти к столу.

Это было как раз вовремя! (Потому что мама вполне могла забраться в реку, уж я-то её знаю.)

Такое любезное обращение и всякие прочие штучки папа выучил на семинаре – недавно он прошёл заочные курсы швейцаров. О, эти три месяца были настоящей пыткой. Особенно для нас с мамой. Нам приходилось сидеть в зале, звонить в колокольчик и ждать, пока папа нас услышит, войдёт в дверь и скажет:

– Чего изволите, сударыни?

Вскоре мы поняли, что папа глуховат на правое ухо, и упражнения с колокольчиком пришлось закончить. Папа пообещал, что будет упражняться только иногда во время трапезы, чтобы не забыть всё, что он выучил. Ведь в нашем будущем отеле в замке без прислуги, как считал папа, никак нельзя было обойтись.

– Ну хорошо, – сказала мама, беря меня под руку. Она была на полголовы ниже меня даже на высоких каблуках.

– Линда. Это совершенно грандиозная идея – начать всё с нуля. Теперь я ощущаю нашу жизнь совсем по-другому. Разве ты не чувствуешь этот соблазнительный аромат пиццы? Этот божественный аромат оливкового масла, томатов и базилика? Это аромат Италии. Кстати говоря, мне всё-таки чуточку жаль, что наш замок не в Италии.

Но я никаких запахов не ощущала – может быть, потому, что у меня опять заложило нос. Да, у меня частенько появлялась аллергия на что угодно. Иногда на маму. Иногда на папу. Я надеялась, что на Мирабель аллергия всё-таки не появится. Она как раз шла мне навстречу, задрав хвост и громко мяукая.

– Ладно, хватит пищать. Если будешь так себя вести, останешься здесь, – сказала я. Просто так, не всерьёз. Мирабель подняла мордочку и испуганно посмотрела на меня. Я взяла её на руки и легонько прижала к себе.

– Дамы любезно приглашаются к столу, – повторил папа. – Стол накрыт.

Он натянул