БЮРО-89 - Кирилл Александрович Каланджи Страница 2

– И вы уверены, что это все относится к вашему делу? – не без сарказма поинтересовался Иван Иванович. – А конкретнее – к убийству?

– Я же сказал, это долгая история. Очень долгая.

– За наше время не беспокойтесь. Продолжайте! – повысила голос женщина. Она действительно была по иерархии оперативников выше мужчины, и тот не посмел ей возразить. Казалось, он даже старался лишний раз не смотреть в ее сторону.

– Мы там были! Мы это видели! Один из пришельцев больше всего напоминал железный ящик на ножках – вроде старого телевизора, если вы понимаете, о чем я. Второй был гигантом со странной приплюснутой головой и тремя глазами. Третий был очень похож на человека, в нашем понимании этого слова, конечно. Даже не так… Скорее похож на человека, одетого в серый комбинезон. Но на нем не было лица. Просто тело и странный черный круг на груди.

– Предельно четкое описание, – хмыкнул Иван Иванович. – Хоть фоторобот рисуй.

– Не иронизируйте. Между прочим, это событие в 1989 году привлекло внимание прессы всего мира. Даже официальные каналы трещавшего по швам Советского Союза рассказали о случившемся. Уфологи всех мастей съехались в Воронеж, чтобы лично осмотреть и исследовать зону посадки НЛО. Если не верите, проверьте свои же архивы!

– Если нужно будет, проверим, не переживайте, – зловещим тоном пообещала Василиса Васильевна. – Дальше.

 Юра снова глубоко вздохнул.

– Все раскачивалось постепенно. Первые месяцы люди с интересом слушали рассказы свидетелей прилета неизвестных объектов. Но через некоторое время – как бы сказать? – пресытились. Ведь стопроцентных доказательств контакта не было! И вот над очевидцами стали подшучивать. Потом откровенно высмеивать, крутя пальцем у виска. Очень быстро новость перешла из разряда сенсации в разряд ахинеи и бреда, как в желтой прессе, пониматете? Участники событий вскоре замолчали и сделали вид, что ничего не помнят, и больше никогда не делились с другими людьми историями о том странном дне 89-го. Но только не мы. Нет! Именно мы были в том парке в момент контакта. Мы видели все своими глазами! И мы видели, как один из нас исчез. Всего на секунду, но исчез! О таком дети не могут молчать. И врать не умеют.

 Юра остановился. Память сыграла с ним злую шутку: ему отчего-то стало холодно и страшно – совсем как тогда.

 Он вспомнил свою сестру. Юра и Юля Гарины были близнецами, но при этом совершенно не похожими друг на друга. Он увидел и остальных: перед глазами словно появилась фотография, давным-давно отпечатавшаяся на сетчатке. Вот он с сестрой, вот худенький Вася Кравчук, ну и Никита Лосев в центре снимка. Это он исчез на одну секунду, вступив в контакт с инопланетянами. Секунда, которая изменила его жизнь. Секунда, которая сделала его посмешищем в глазах окружающих. Секунда, которая превратила его в одержимого. Да что там. Эта секунда изменила жизнь всех четверых друзей.

2.

– В вашей организации у каждого из вас были клички? – осведомилась Василиса Васильевна, сверяясь с документами в ее руках. – Когда и как вы их получили?

– Верно. Клички, которыми нас когда-то назвали во дворе, так и остались с нами навечно, – подтвердил Юра. – Я всегда улыбался от уха до уха. Вот и получил погоняло Квага.

– Что это значит? – Неподвижное лицо Ивана Ивановича не выражало никаких эмоций, словно он нацепил восковую маску. – Объясните этимологию!

– Так звали персонажа из мультика. У нас у всех такие клички были. Я давно забыл, кто и когда так меня назвал. Но это уже было потом, когда Союз рухнул, и мы постарше были. Просто кличка прижилась, остальное меня не волновало. Сестра моя, Юля Гарина, как единственная девочка в нашей компашке, получила прозвище Гаечка. Ну, как в мультсериале, помните? – он невольно усмехнулся. – Ей это не нравилось. Но я упрямо так ее называл, желая позлить. Вот и привязалось.

– Насколько нам известно, в вашей преступной организации под названием «Бюро-89» было только четверо действующих членов, – уточнила Василиса Васильевна. – По какой причине вы не принимали в свои ряды новых людей?

 Юра упрямо помотал головой:

– Не организации! Клуба по интересам. Но да. Нас действительно было четверо. Вася Кравчук жил в соседнем доме. Он, кстати, носил гордое прозвище Конан. Но только не потому, что был силен, как великий варвар с VHS-кассет. Нет, его так прозвали, потому что он все летнее время пытался загореть и ходил без одежды. Но его кожа словно отвергала солнце на генетическом уровне. Но он все равно норовил раздеться по пояс. Всех смешил – белый, худой, костлявый. Так и стал Конаном. Чисто стеб! Правда, за природную невезучесть и неаккуратность его надо было прозвать Рукожопом. За что бы он ни брался, все обязательно ломалось или приходило в негодность. С людьми еще хуже, его невезение словно зараза передавалось посторонним. Мы как-то выработали к этому иммунитет. А вот остальным не особо везло… Ну и самый важный человек в нашем Бюро – Никита Лосев! Его отец в начале девяностых крышевал несколько районов города и аэродром. За что его сына и прозвали Зигзагом.

– Хорошо, что вы сами начали говорить об этом. Значит, преступная организация существовала еще раньше? – На лице Ивана Ивановича появилась первая настоящая эмоция – хищная улыбка.

– Нет. Его отец не имеет к нашему Бюро никакого отношения. Но обо всем по порядку. Послушайте, а можно мне кофе? У меня и рассказ лучше пойдет.

 Василиса Васильевна кивнула коллеге, и тот через три минуты принес только что заваренный ароматный кофе с молоком. Юра посмотрел на белую фирменную кружку со щитом и мечом, вяло улыбнулся такой мерчандайзинговой банальщине и поморщился после первого глотка. Горько. Но горячий напиток придал ему сил. Он заговорил снова:

– Знаете… Одиночество поражает, как вирус. Одиночество ощущается каждый день, каждый час, каждую минуту. Мы все в Бюро чувствовали одиночество. Хотя мы и дружили, и поддерживали друг друга, но мы никогда не забывали, что были отвергнуты и сверстниками, и обществом, в котором выросли. В этом причина того, что нас всегда было четверо.

– И в чем же заключался ваш конфликт с социумом? – поинтересовался Иван Иванович.

– А все идет оттуда, из детства. Как я уже говорил, в первое время все наши рассказы о том контакте в парке воспринимались с интересом, пусть и с улыбкой. Дети все же, мало ли о чем треплются… Нас слушали даже ровесники – слушали и кивали, будто верили… Потом и мы, и наше окружение стали