Александр Бушков - Меж трех времен Страница 2

— Нет, не надо… А это, простите, что такое? Мокин поднял брови:

— Это? Права… Ах да, у вас же машины нету… Так вот, дорогой Аркадий Сергеевич, у меня к вам неотложное и срочное дело. Так сказать, научная консультация. Вы ведь написали в свое время кандидатскую диссертацию под названием… — Он на миг напряженно прищурился, без запинки выговорил: — «К вопросу о финансовых реформах 1855-1881 годов и роли в них Княжевича и Абазы». Правильно?

Кузьминкин кивнул.

— Читал, читал, — сказал Мокин. — И, вы знаете, понравилось. А главное, все понятно — финансы, банки, долгосрочные кредиты, торговые уставы… Вот было времечко… Вам можно задать нескромный вопрос? Что же вы, такой знаток финансов и экономики, сидите на двухстах рублях? Бога ради, не обижайтесь, я просто интересуюсь…

С вымученной улыбкой Кузьминкин признался:

— Понимаете ли, я в тогдашней экономике разбираюсь, смею думать, неплохо, но вот на практике это применить не могу, как ни ломал голову…

— Понятно, — охотно поддакнул Мокин. — Бывает… Ренат, а ну-ка, кыш к охране!

Водитель проворно вылез, аккуратно прикрыл за собой дверцу. Впереди, на пассажирском сиденье, кто-то зашевелился, меж высокими спинками показалось очаровательнейшее девичье личико — юная блондинка с затейливой прической и бриллиантовыми капельками в розовых ушках разглядывала Кузьминкина с неприкрытым интересом. Таких девушек он видел только по телевизору, а в реальности — лишь издали, за притемненными стеклами таких вот машин.

— Это Юля, — небрежно сказал Мокин. — Юля — свой мужик, при ней можно… Значит, как я понимаю, вы специализируетесь как раз на государе императоре Александре Втором? Какую вашу публикацию ни возьми, все — «К вопросу»…

— В общем, да, — промямлил Кузьминкин. — Специализируюсь…

— А объясните вы мне вот что… Почему каждый раз — «К вопросу»? За столько лет вопрос не сняли?

— Видите ли, так полагается, — сказал Кузьминкин. — «К вопросу». Подразумевается, что ни один из нас не Эйнштейн, революции в науке не совершит, может только рассматривать частности…

— Понятно. В узде вас держат, шаг влево, шаг вправо… А вот такой вопрос: финансы финансами, а само это время вы хорошо знаете? В общем и целом? Как бы сформулировать…

— Не надо. Я понимаю, кажется…

— Вот и ладушки, — Мокин вытащил толстенный бумажник и отсчитал пять зеленых бумажек, после чего пачка в его руке отнюдь не похудела. — Вот тут пятьсот баксов, держите. Вы мне дадите научную консультацию, идет? Бабки в любом случае ваши, так что особо не напрягайтесь…

Кузьминкин осторожно потер пальцами зелено-серые бумажки с портретом щекастого длинноволосого субъекта. Такие денежки он держал впервые, попытался помножить в уме… вроде бы на шесть тысяч… или по-новому — шесть рублей… Он путался, ошибался, не веря, что вычислил правильную сумму. Не могла она быть правильной — поскольку примерно равнялась его годовой зарплате, а зарплаты не видел уже полгода… И ведь пачка на вид нисколько не убавилась…

— Аркадий Сергеевич! — с мягкой укоризной воскликнул Мокин. — Вы что же это, думаете, я вам фальшивку впарю?

— Нет, что вы… — заторопился Кузьминкин. — Я их просто в руках не держал, не знаю даже, что с ними делать… их же в магазине не примут? Был какой-то указ… Их где-то менять надо…

— Тьфу ты, я и не подумал, — осклабился Мокин. — Пустяки. Будем ехать мимо обменки, кто-нибудь из дуболомов сбегает… И я вам сразу скажу: это аванс. Если у нас с вами все заладится, еще больше получите.

В голове у сбитого с толку Кузьминкина мельтешили вовсе уж феерические картины: наступило долгожданное научное признание, диссертация заинтересовала Оксфорд или Принстон, там хотят ее перевести, может быть, пригласить с лекциями… только причем тут известный шантарский бизнесмен? Он меценат, конечно, про него частенько говорят по телевизору в этой именно связи, но как он может сочетаться с Оксфордом или хотя бы с Краковским университетом, где однажды одну статеечку все же перевели? Как вообще сочетается Мокин с эпохой Александра Второго, что тут общего?

— Ну что, едем на консультацию? — спросил Мокин. — Вы деньги-то в кошелек приберите пока, рассыплете…

— Пожалуйста, я согласен… а куда?

— Да к вам в музей и поедем, — сказал Мокин. — Ручаться можно — уж там-то никому не придет в голову «клопов» понаставить. У вас там есть какая-то клетушка, там и разместимся…

— Вас же не пустят…

— Меня? — искренне удивился Мокин. — В музей? В Кремль пускают.

— Простите, я не подумал как-то…

— Ничего, бывает, — добродушно кивнул Мокин. — Вы мне только покажете, кто решает, пускать или не пускать, вмиг уладим. Юля, солнышко, покличь Рената…

Юля посигналила, и парой секунд позже в машину торопливо плюхнулся Ренат, включил почти бесшумно замурлыкавший мотор.

— Давай в музей, — распорядился Мокин. — По дороге подрулишь к обменнику, разобьешь баксы.

— Это где у нас музей? — растерянно спросил водитель.

— Я покажу, — заторопился Кузьминкин. — Сначала по Каландаришвили, потом на Журавлевскую…

Машина плавно отвалила от тротуара. За спиной у Кузьминкина что-то негромко стукнуло, он дернулся, испуганно оглянулся — оказалось, откинулся широкий подголовник.

— Там такая кнопочка есть, — пояснил Мокин, кажется, забавляясь. — Нажмешь

— и откинутся… Вот бы еще такую кнопочку выдумать, чтобы, как только ее нажмешь, вся налоговая инспекция дружненько откинулась…

Машина не ехала — плыла, рытвин и не ощущалось вовсе, хотя их, Кузьминкин помнил, на этой улице было предостаточно. Откуда-то струился теплый воздух, так что Кузьминкин мгновенно согрелся и даже пару раз посмотрел в окно, движимый совершенно детским желанием: хотелось, чтобы стоявшие на остановке люди видели его в такой машине, принимая за постоянного ее пассажира.

Он украдкой разглядывал соседа — Мокин был постарше лет на десять, годочков сорока пяти, но выглядел практически ровесником: конечно, с его жратвой, деньгами, косметологами… Он чрезвычайно напоминал нового русского из рекламы «Твикса» — той, что с промерзшим автомехаником: то же простецкое широкое лицо, короткий чубчик, не обремененный особенным интеллектом взгляд. Раз, наверное, в сотый Кузьминкин подумал: «Ну какой же секрет они, эти, знают, что ездят на таких машинах, возят таких девушек и держат в бумажниках такие пачки? Как можно всего этого добиться? Понятно, не стоит вслед за красными газетами скопом зачислять их в расхитители и воры, но должен же быть какой-то секрет, с помощью которого становятся новыми русскими… Выведать бы…»