Ирина Баранова - Свидетель Страница 2

5 ноября, 15.25. Перегон между станциями Гражданский проспект и Девяткино, сторожка.

Мазай с любопытством разглядывал неожиданного гостя: мужчина был худ, грязен и, по всей вероятности, очень слаб.

— Что смотришь, дед? Ты уж решай скорее, что делать-то со мной… — голос человека дрогнул. Он действительно очень устал — переход по зараженному радиацией и полному тварей городу дался ему с трудом.

— Дед… Хм… Хотя, для тебя, наверное, и вправду дед… А я ведь помню тебя. Андрей, кажется? Значит, жив еще, — последняя фраза прозвучала как констатация некоего, не совсем приятного, факта.

Гость понял это по-своему, усмехнулся:

— Угу. Живее не бывает. Дед, ты определяйся. Не, я и в самом деле без претензий, все равно хана. Посплю тут, ладно? Разморило. Тепло…

Андрей ничуть не лукавил, ему действительно было сейчас все равно: внутри словно что-то сломалось, сдулось; то напряжение, которое питало его силы и благодаря которому он еще был жив, ушло. Из всех желаний остались только два — спать и есть. Причем спать, почему-то, хотелось сильнее.

— Вон туда ложись, там за стеной печка. И не бойся, не выдам. Рванину свою скидовай и в печь суй сразу же. Топить буду — сожгу, вшей мне тут без надобности.

— Не, вошиков у меня нету. За этим ТАМ, — гость невольно поежился, — следили строго.

Впрочем, уговаривать его не пришлось: он, ничуть не смущаясь постороннего присутствия, стащил с себя все, включая трусы, и не лег — упал на скамейку, которую указал ему хозяин, даже не потрудившись укрыться. И тут же засопел.

Прикрыв мужчину старой фуфайкой, Мазай еще немного постоял рядом, рассматривая спящего. Досталось парню, что и говорить. Не зря, видать, про «Дачу» рассказывают всякую жуть…

Дача. Для многих поколений горожан это слово было связано с летом, рекой, лесом, сладостным отпускным бездельем. Стоило произнести его, как вспоминались смоляной дух соснового бора, сладка ягода земляника, «шашлычок под коньячок», что вкусный очень. Это раньше. Ну а теперь любого жителя Конфедерации, включая малолетних и стариков, от этого слова бросает в холодный пот и хочется то ли перекреститься, то ли сплюнуть через плечо, пробормотав: «Чур меня!». Сейчас уже и не скажет никто, благодаря чьей извращенной фантазии «Дачей» стали называть местную тюрьму, вернее, и не тюрьму даже, а скорее, лагерь, где за скудную пайку несли исправительно-трудовую повинность все те, кто так или иначе согрешил перед законом: воры, бездельники, не желающие работать добровольно, любители выпить без меры, пристрастившиеся к «веселым грибочкам». Была там и парочка таких, кто этими самыми грибочками промышлял, были и драчуны — дебоширы. И убийцы тоже там были: кто-то поругался с соседом да силушку не рассчитал, кто-то на жену по пьяни руку поднял… Страшное место. Выдержать там год — уже подвиг, поэтому сроки, как правило, ограничивались неделями и месяцами. Три или пять лет были, пожалуй что, равносильны смертной казни, поэтому второй раз «на Дачу» попадать зарекались, и за всю историю ее существования не было ни одного случая рецидива. Как не было до этого ни одного побега. Андреем двигало отчаяние: он единственный, кто был осужден пожизненно. За убийство. Жестокое, немотивированное…

Гостя напои, накорми, в баньке попарь да спать уложи. Потом разговоры говори. Прям как у Бабы-Яги. А этот, на топчане, что получается, Иван-царевич?

Такое неожиданное сравнение развеселило Мазая. А что? Чем он не Баба-Яга? Такой же отшельник, пятидесяти нет, а уже дедом называют. Да и сторожка на сказочный дом вполне потянет: на двенадцати квадратах и печка, и «офис», и спальня с настоящей (!) кроватью. И даже банька. Чем не сказочное чудо? Сам не увидишь — не поверишь. И не важно, что «спальня» отгорожена от «офиса» занавеской, и стоит там только та самая кровать, а банька — закуток за печкой: полок да скамейка для ведер. Тазу там уже тесновато.

Вообще-то тут раньше был блокпост. После Удара гермы в туннелях, как им и положено, закрылись. А вот когда их открыли потом, что-то там не сработало, и обратно закрыть до конца уже не смогли. Пришлось перекрывать перегон до Девяткино людьми. Хорошо, фонит не сильно. Блокпост «прожил» ровно десять лет. Расформировали его, когда стало ясно, что затея эта пустая: в то время, когда про остальной город рассказывали всякие страсти, тут, у Девяткино, за все время — ни одного нападения: ни человека, ни жутких тварей. Волки с собаками и прочая «человеческая» живность не в счет. В чем тут причина, во многом осталось загадкой до сих пор.

Правда, появилось потом одно чудо, прозвали чупакаброй. Странное имя, но прижилось. Эта «милая» зверушка, не иначе как помесь лисы со свиньей (или не помесь вовсе, кто тут разберет, но пушистый хвост и пятачок в наличии имеются) никого рядом с собой не терпела, однако, как выяснилось, быстро сообразила, что человек — существо опасное. Но с остальными представителями местной фауны за свою территорию дралась отчаянно. И пока побеждала с большим преимуществом. Умная, зараза, быстро про ловушки сообразила. Сторож поймал себя на мысли, что думает об этом порождении ада (ну не Бог же так пошутил?) почти с нежностью. Не, точно, забавный зверь. Можно сказать, помощник: не досаждает и других не пускает. Так что, своим положением Мазай ей, наверное, немного обязан.

Незваный гость спутал охраннику все планы — до темноты он собирался проверить капканы, коими были перекрыты подходы к туннелю: чупакабра — чупакаброй, но и сам не плошай. Простая формальность, конечно, но правила есть правила, и пишутся они зачастую кровью. Вот и тут. Когда-то несоблюдение этого простейшего ритуала стоило его напарнику жизни, поэтому Мазай не рисковал. Надо, значит, надо. Да и в удовольствие было прогуляться вечером под небом. Зимой в этих краях светает поздно, а ночь наступает очень быстро: не успеешь насладиться неласковым зимним солнцем, как уже смеркается.

Он уже собрался уходить, когда услышал за дверью какой-то шум. Реакция была мгновенной: Мазай весь подобрался и сразу же стал походить на огромного кота, охотящегося на мышь. На то, чтобы разобраться в природе шума и понять, откуда он идет, потребовались секунды.

— Интересно, кого это там принесло?..

И вот теперь это самое «принесло» спало на топчане, а он впервые за многие годы не вышел на вечерний осмотр. Да и ладно, утром пройдется.

Андрей проспал до поздней ночи. Мазай не стал его будить, но и сам не лег: потихоньку сготовил ужин, натопил печь и нагрел воды, подобрал для гостя кое-какую одежду, собрал ему в дорогу «тормозок».

Банька хоть и крохотная, неправская по обычным меркам, устроена была грамотно, и жар в ней был настоящий. Была даже каменка, а как иначе? Как по-другому с себя грязь смыть, если мыло в жутком дефиците? Правда, что сейчас не в дефиците?..