Влад Полевой - Протокол «Шторм» Страница 2

– Дурят, – процедил сквозь зубы Кочетков и, перехватив коротышку за шиворот, принялся переворачивать карты на столе. Естественно, заветного туза, за которым тщетно гонялся Пашка, не оказалось, зато тот обнаружился в широком рукаве кожаной куртки проходимца. Тряхнув «шапочку» посильнее, Кочетков с неким злорадством наблюдал, как карта, заложив неспешный вираж, медленно опустилась на грязный асфальт.

– Помогите, – вдруг истошно завизжал мошенник. – Полиция!

– Зови-зови, – оскалился Кочетков, хищно скаля крепкие ровные зубы. – Сейчас полиция придет, быстро объяснит, что к чему.

– Гражданин, – чья-то крепкая рука опустилась на плечо Кочеткова, и в мгновение ока, почувствовав острую боль в боку, горе-игрок очутился рядом с картой, а точнее придавил ее носом.

– Ээээээ! – возмущению Пашки не было предела. – Меня тут обкрадывают, а вы со мной, как с бандитом.

Однако полицейские разбираться не стали.

– Вот же, – завыл Пашка, когда на его запястье начали прилаживать наручники. – Вон стол с картами, а вон жулик. Туз у него в рукаве. Он его там прячет и дурит всех. Вон хоть у того гражданина в пальто спросите…

Однако ни гражданина в пальто, перед этим потерявшего солидную сумму, ни самого импровизированного карточного стола, ни карт в поле зрения не оказалось. Более того, исчез даже тот туз, на который Кочетков пристроился лицом. Ловко, что уж говорить.

– Что происходит? – не выспавшийся старшина с трехдневной щетиной отделился от ларька с беляшами и неспешно, вразвалочку, подошел к Пашке, над которым склонились пара сержантов, едва сдерживая здоровяка от неразумных действий в сторону представителей власти.

– Грабят, товарищ старшина, – не моргнув глазом, соврал «шапочка», тыча в Пашку пальцем. – Шел себе, никого не трогал…

Если бы Кочетков мог оторвать голову от земли, то увидел бы, как вдвое сложенная купюра перекочевала из руки шулера в мозолистую длань власти предержащих.

– В опорный пункт его, – распорядился старшина и, развернувшись, устремился на запах беляшей, а захлебывающегося от негодования и обиды Кочеткова вздернули на ноги и потащили в сторону недавно покинутого вокзала.

– За что взяли? – Веселый парнишка лет шестнадцати, с надвинутой на глаза кепкой и в ярких кедах на ногах, сидел напротив Пашки и с интересом оглядывал вновь прибывшего арестанта. Здоровенный, темноволосый, с острыми скулами и выпяченным вперед подбородком, Кочетков мог бы быть похож на аристократа, графа или князя, или на актера с амплуа любовника, за одним исключением – картину портили глаза.

Ну, не вязались они с общим обликом Кочеткова, хоть ты тресни, и как говорил суровый родитель, отправивший отрока в дальнюю дорогу, перешли к нему по наследству от бабушки. Когда Пашка был маленький, то очень живо представлял, как пожилая старушка вынимает свои «очи ясны» и, складывая их в конверт, пишет аккуратным ровным почерком: «Внучку Пашеньке, в наследство, от любящей башки Алевтины».

– Ну так за что взяли?

Вопрос застал Кочеткова врасплох.

– Да ни за что вроде, – честно признался он подростку, однако в ответ услышал только веселый смех.

– Все мы здесь ни за что, – охотно пояснил сокамерник причину своего веселья. – Так уж повелось. Однако?

– Не в том месте и не в то время, – сухо отрезал Пашка. Парень ему откровенно не нравился. Конечно, в опорный пункт попадают не каждый день, и далеко не любой, на это нужно сделать поправку. Однако за блеском глаз, показной бравадой и модными шмотками явственно ощущалась некая фальшь.

– Суров, – усмехнулся мальчишка, выставив напоказ ряд белых ровных зубов – таких, что можно увидеть разве что в рекламе стоматологической клиники.

На этом, впрочем, их общение и закончилось. Паренек приставал к Пашке еще какое-то время, пока не понял, что собеседника из того не получится, и, отстав, принялся насвистывать себе под нос, предоставив Кочеткова самому себе.

Вскоре появился сержант, но уже другой, не из вокзальных стражей, гладко выбритый и в новой форме, поблескивая свеженькими лычками на плечах. В руке полицейский держал бумагу, которую Пашка идентифицировал как протокол.

– Гражданин Кочетков, Павел Андреевич? – поинтересовался сержант из-за стальных прутьев, с сомнением осматривая крепкую фигуру задержанного.

– Ну? – хмуро кивнул Пашка.

– В город зачем прибыли?

– Работу искать.

– И много нашли? – ирония в словах полицейского скользнула еле заметно, но острый слух Кочеткова слова резанули хуже ножа. Выходит, не работу себе нашел, а неприятности на ровном месте, да еще и денег лишился. Дома такого точно не могло произойти. На районе Кочеткова уважали за пудовые кулаки, добрый нрав и отзывчивость, и даже самая прожженная шпана старалась здороваться с Пашкой и лишний раз проказ при нем не учинять. Тут же и город другой, и люди, и даже жулики. Что уж говорить, культурная столица.

– Молчишь, значит. – Сержант сменил гнев на милость и, покачав головой, пошел к входной двери.

– Долго держать-то будут? – взмолился Кочетков из-за прутьев. Перспектива остаться в клетке с новым словоохотливым другом не впечатляла.

Полицейский на секунду остановился и пожал плечами.

– В протоколе написано, что ты по двадцать один, часть вторая. Дадут тебе пятнадцать суток, и потопаешь в изолятор. К концу месяца свободен будешь аки сопля в полете.

– И адвокат мне не положен?

– Если настаиваешь, – нехотя пожал плечами полицейский. – Но это не ко мне. Начальство поутру придет, с ним и потолкуешь.

– А звонок?

– Ну, ты, парень, я смотрю, попутал, – раздался довольный смешок из-за спины Кочеткова. – Прям борзометр зашкалил. Я протестую, господин судья! Я требую звонок и бесплатного государственного защитника! Я…

Кочетков повернулся и так посмотрел на мальчишку, что тот посчитал за благо заткнуться и убраться в дальний угол клетки.

– Звонок можно, – вдруг легко согласился сержант, – только один раз и со своей мобилы. Принести?

– Неси, – обрадованно закивал Пашка. Какой никакой, а козырь в рукаве у него все же был.

Вечером пятницы тишину уютной квартиры полномочного представителя президента в северо-западном федеральном округе, Дениса Панкратовича Кочеткова, нарушила телефонная трель мобильного аппарата. Жил Денис Панкратович с некоторых пор один, в трехкомнатной квартире на Васильевском острове, оставив бывшей супруге жилплощадь в Москве и дачный домик в Карловых Варах. Но, оставшись один, особо не отчаялся, а строил существование по старым холостяцким законам. Поддержание порядка и готовку перепоручил домработнице, хотя та и раньше выполняла данные функции, по квартире ходил в трусах и смотрел футбол, прихлебывая немецкое пиво и соря чипсами на двуспальной кровати. В этот вечер Денис Панкратович прибыл с работы, отослав шофера домой, и, сбросив опостылевший за день костюм в прихожей, бодро прошествовал к холодильнику. Там на средней полке выстроились, призывно поблескивая стеклянными горлышками, волшебные пузырьки чисто мужского эликсира, кои он собирался употребить за просмотром футбольного матча «Зенит» – «Порта», транслировавшегося по телевизионному каналу в девять вечера. Устроившись в кресле и с наслаждением, впервые за последние двадцать лет, закурив в комнате, Денис Панкратович принялся щелкать телевизионным пультом, коротая время до начала долгожданной программы. Но тут из коридора, прямо из кармана полпредских брюк, заиграл похоронный марш, поставленный Кочетковым на все незнакомые ему номера телефонов.