Маргарита Епатко - Наследник Страница 2

Взгляд подростка стал осмысленным.

– Алекс? Неужели ты предашь наши идеалы? То за что мы бились все эти годы?

– Нет, отец я не предатель, – слезы на глазах у парнишки высохли.

– Тогда иди и учись. И проведи сегодня в спортзале на два часа больше. Мы должны быть сильнее их.

– Да отец. Я все сделаю. Извини… Просто не знаю, что со мной происходит сегодня.

– Хватит, – Ганс похлопал сына по плечу. – Сильные не тратят время на извинения. Помни, мы – высшая раса. Мы хозяева этого мира. Я верю в тебя. Иди.

Алекс повернулся и, по-военному чеканя шаг, покинул комнату.

Штурмбанфюрер проводил сына взглядом и мрачно посмотрел на адъютанта.

– Еще немного и мы потерям наших детей.

– Да, господин бургомистр, моя дочь тоже чудит в последнее время, – хмыкнул адъютант.

– Что? – щека штурмбанфюрера дернулась. Он явно не ожидал ответной неформальной реплики от подчиненного.

– Прошу прощения, – адъютант перешел на официальный тон. – В приемной господин Мюллер. Говорит, что ему назначено.

– Пусть заходит, – кивнул Ганс.

Господин Мюллер был когда-то обычным поваром. Но в силу новых непредвиденных обстоятельств, с которыми они столкнулись, очутившись на этой планете, стал весьма влиятельным человеком. Тем не менее, он вызывал у штурмбанфюрера сложные эмоции. С одной стороны, ему было не обойтись без этого толстяка. С другой – мясник, когда-то разделывавший туши на камбузе, не мог претендовать на равное положение даже в новом обществе с потомственным кадровым военным.

Господин Мюллер просочился в кабинет серой тенью, что было непросто для мужчины весом почти в центнер.

– Рад тебя видеть, Ганс, – он широко улыбнулся и протянул руку штурмбанфюреру.

Не дождавшись ответного рукопожатия, бывший повар спрятал потную ладонь в карман и продолжил, как ни в чем не бывало.

– Рад, что ты согласился меня принять.

– Надеюсь, ты пришел не просто меня повидать, – буркнул бургомистр. – Есть новости?

– Есть, – Мюллер довольно улыбнулся, – мы восстановили с тем миром канал связи.

– Я думал вы, наконец, нашли спрятанного там Наследника, – Ганс пренебрежительно скривил губы. Это плавающий канал связи без конца то пропадал то появлялся, в зависимости от того насколько близкими оказывались параллельные миры.

– Мы нашли его, – победоносно заявил Мюллер. – Наш человек буквально у него на хвосте и спрашивает что делать. Прежний план в силе? Берем в заложники? Ты ведь помнишь что скоро время возможного перехода?

– Его надо убить, – без раздумий сказал Ганс. – Теперь после многих лет, прошедших с тех пор как они спрятали Наследника на нашей прежней родине, мы понимаем: нам не покорить этот мир полностью, пока он жив.

– Верное решение, герр бургомистр, – радужно улыбнулся толстяк. – Считай, что мальчишки уже нет. Но мне бы хотелось получить гарантии, что твои парни потом не перекроют наш канал с Землей.

– Боишься за свою контрабанду? – хмыкнул штурмбанфюрер.

– Она, между прочим, не только моя, – насупился Мюллер, – и нужна нам, если мы хотим оставаться людьми.

– Договорились, – штурмбанфюрер махнул рукой, выпроваживая посетителя.

– Я доложу об исполнении вашего приказа, – закрывая дверь, сказал Мюллер.

Стандартная двухкомнатная квартира в хрущевке выглядела неухоженной. Облезлые стены и серые потолки нелепо дополняли дорогие ковровые дорожки. А в комнате, которую можно было назвать гостиной, к ковру на полу добавилась еще и слишком большая для шестнадцатиметрового помещения хрустальная люстра. К обстановке из мягкой мебели, еле втиснутой в ограниченное пространство зачем-то присоединили большой круглый стол и пару старых облезлых стульев. Видимо для того, чтобы скрыть неприглядный вид стола, на него была наброшена протертая в нескольких местах бархатная скатерть, сделанная еще лет пятьдесят назад.

Но людей, находившихся в квартире, сейчас меньше всего интересовала ее обстановка. Пара мужчин стояла у закрытой двери соседней комнаты. Еще три человека с угрюмыми лицами теснились в коридоре. В зале напротив цыганки за столом сидел человек в капюшоне. За его спиной стену у входа подпирал большой грузный человек, который не поместился бы ни в одном из кресел этой комнатки.

– Ну, что скажешь? – прошипел человек, сидящий напротив цыганки. Он явно задался целью быть неузнанным. Большой капюшон мешковатой куртки свесился на лицо. Выбивавшиеся из-под него соломенные пряди могли с успехом принадлежать как мужчине, так и женщине. Впрочем, как и руки в вязаных перчатках, сцепленные замком на столешнице.

– Что скажешь? – повторил незнакомец. – И убери эту дрянь, – он показал на карты, веером лежащие перед цыганкой. – Они тебе не нужны. Мы знаем, что ты ясновидящая.

– Зря ты так, – цыганка тяжело вздохнула, но безропотно собрала в руку карты. Одна из них ненароком соскользнула на пол, под длинную с кистями бахромы скатерть. – Карты всегда правду говорят.

Цыганка бросила сумрачный взгляд на плечистого мужчину, стоящего у выхода из комнаты. Высокий человек с тяжелой челюстью и слишком глубокими морщинами на щеках выглядел устрашающе. Казалось, природа перестаралась, отпустив материала в два раза больше, чем было нужно для угрюмого лица. Женщина вздохнула и посмотрела на незнакомца в капюшоне.

– Отпусти семью, – попросила она. – На что тебе невестка, да дочери? Я и так все расскажу.

– Разумеется, расскажешь, – кивнул «капюшон». – И, как только расскажешь, плевать мы хотели на тебя и на твою семью.

– Я так и подумала, – обреченно сказала цыганка.

Она автоматически поправила ровную без морщинок скатерть, невольно потянув ее на себя.

– Не тяни, Каро, – угрожающе просипел незнакомец, имея в виду то ли скатерть, то ли быстротечно ускользающие минуты.

– Я не знаю, где это место, – собравшись с силами, сказала цыганка и неодобрительно поджала губы.

– С огнем играешь! – вскинулся «капюшон».

Шепот незнакомца перешел в дисконт. Так мог говорить только подросток или женщина.

– Я не закончила, – вспылила цыганка. – Еще раз прервешь – ничего не узнаешь.

– Ладно, продолжай, – «капюшон» снова сцепил руки в замок.

– Они всегда рядом, только не знают об этом. Только вместе они могут … – цыганка снова запнулась.

– Достала, – человек поднял руку.

Тени людей метнулись в прихожей исполняя приказ. В соседней комнате послышались крики и плачь.

– Прекрати. Я все скажу, – пожилая женщина за столом, казалось, вот-вот расплачется сама. – Отпусти их, умоляю.

– Сначала предсказание, и поконкретнее, – просипел «черный капюшон». Тем не менее он опустил руку. Плач стих.