Мрачное Рождество (СИ) - Ши Анастасия Страница 20

И она мягко подтолкнула брата в сторону Гермионы.

В воздухе витало праздничное настроение, время неумолимо приближалось к полуночи. Рон неуверенно остановился перед креслом Гермионы. Она подняла на юношу глаза, в них стояли слёзы. Это не были слёзы печали или гнева, нет, они были вызваны бурей эмоций: злость, обида и… Рон не был уверен, но ему показалось, что там, в глубине карих глаз плещется нежность. Грейнджер моргнула и наваждение спало.

— Гермиона, я… — начал было Рон.

Он протянул к ней руки, она взялась за них, встала и выжидающе посмотрела на него.

— Я… Эм… Омела, — неловко продолжил Уизли. — С новым годом.

Рон нагнулся и поцеловал Гермиону. На какое-то мгновение время для них застыло. Раздался бой часов, радостные вопли студентов заполнили пространство вокруг, раздались хлопки вскрываемых крышек сливочного пива. Но Рону и Гермионе было всё равно. Теперь у них был свой собственный мир, доступный только им двоим.

***

В это время Гарри Поттер встречал Новый год в компании домовиков: Добби и Винки. Дверь в Выручай-комнату осталась приоткрыта. Постепенно небольшое помещение стало наполняться посетителями: сначала туда вошли Дамблдор и Макгонагалл (профессор не смогла сдержать удивлённого вскрика: «Поттер!»), затем появились Северус Снейп и Кингсли. Конечно, этот праздник больше напоминал совещание Ордена Феникса, но Гарри не было одиноко, а именно одиночества боялся он в этот день.

А где-то далеко в полном одиночестве бесновался Волан-де-Морт: очередной его план был разрушен, и необходимо было придумывать новый… Но Тёмный лорд и не думал сдаваться.

***

В начале лета все газеты взорвала новость: Невилл Долгопупс похищен.

Гарри, Рон и Гермиона наконец поняли, о чём говорил Дамблдор. Смерть Гарри Поттера ничего не изменила бы. Лорд Волан-де-Морт возродился.

Эпилог. Или с чего всё началось

Встреча с родителями Седрика прошла кошмарно. Они ни в чём его не винили, но он чувствовал себя виновным в смерти пуффендуйца. Он знал, что надо сказать что-то утешающее, но не мог, это было ужасно. Гарри даже предложил забрать им выигрыш, но волшебники отказались и ушли, скомкано попрощавшись.

Поттер бросил злой взгляд на мешочек с выигрышем. Ему в голову пришла гениальная мысль. Он быстро дошёл до совятни, накарябал записку и отправил Буклю к семейству Уизли. С одним делом покончено.

Гарри всё глубже погружался в пучину ненависти к себе и страха смерти. Нет, сам он умереть не боялся, но смерти друзей… Казалось, этого он не вынесет.

Он не заметил, как оказался на пороге гостиной Гриффиндора. Часть студентов его не заметила, часть старалась не смотреть на него. Поведение этих людей больно ранило Гарри.

«Все они умрут. И виноват в этом я,» — пронеслось у него в голове.

Он посмотрел на Рона и Гермиону, мирно беседующих в дальнем конце комнаты. На Фреда и Джорджа Уизли, которые о чём-то шептались с Ли Джорданом. Он увидел Джинни, которая о чём-то говорила с Невиллом.

И на душе у Гарри стало так тяжело. Поттер понял, что он обязан всё исправить. Он позволил Волан-де-Морту возродиться, он же и исправит всё. С такими мыслями юноша развернулся и побежал в сторону кабинета директора.

— Мятный шоколад, — крикнул он горгулье. Та удивлённо открыла проход.

Поттер взбежал по лестнице и без стука распахнул дверь.

Дамблдор сидел за столом и что-то писал. Услышав шаги, он оторвался от своего занятия и поднял глаза на юношу.

— Гарри? — в голосе было явное удивление. — Ты вспомнил что-то ещё?

— Нет, — Поттер покачал головой, пытаясь отдышаться.

— Встреча с родителями Седрика прошла очень плохо? — директор даже отодвинул от себя чернильницу.

— Нет, — Гарри наконец совладал с дыханием. — Я хочу всё исправить!

— Мальчик мой, — лицо директора сделалось уставшим. — Ты же знаешь, это невозможно.

— Возможно, — Поттер указал на маховик времени, стоявший на столе.

Альбус бросил взгляд на маховик, посмотрел на письмо, а затем растерянно уставился на Гарри.

— Допустим. Но как ты собираешься вернуться?

— Никак, — на лицо юноши набежала тень. — Я не хочу жить с этими воспоминаниями.

Дамблдор помрачнел.

— Но ты же понимаешь, что твоя смерть ничего не изменит? — уточнил он у Поттера.

— Изменит, — упрямо возразил Гарри. — Волан-де-Морт не возродится, Седрик не умрёт. Все будут счастливы.

Директор молчал и задумчиво разглядывал юношу поверх очков.

— Если вы не захотите мне помочь, я найду другой способ, — горячо заговорил Поттер. — Или просто сброшусь с Астрономической башни, а дальше будь что будет.

— Ты не сделаешь этого, Гарри, — грустно возразил пожилой волшебник. — Не потому что побоишься. Такое малодушие не свойственно тебе.

— Вы можете думать, что хотите, — гриффиндорец неожиданно разозлился.

В глазах директора блеснуло понимание чего-то, о чём Гарри неизвестно, но напрямую касается его. Но юноше было всё равно, что там понял профессор, желание действовать прожигало его насквозь.

— Душа… Крестраж… — забормотал Дамблдор, роясь на столе. — Ладно, зайди ко мне вечером, часов в семь. Обязательно возьми мантию-невидимку и карту, они понадобятся.

И с этими словами, директор взял чистый пергамент, на котором быстро что-то писал, периодически заглядывая в найденную на столе книгу.

***

Гарри еле дождался вечера. Перед тем как уйти, он оставил Рону и Гермионе прощальную записку. Поттер не особо понимал, как работает время, поэтому решил перестраховаться.

Ровно в семь Гарри стоял перед директорским столом.

— Отлично, — поприветствовал его Дамблдор. — Садись.

Поттер молча сел, а директор начал инструктаж.

— Это письмо, — он протянул Гарри запечатанный конверт. — Ты должен будешь доставить мне, когда прибудешь. Постарайся ничем не травмировать самого себя в прошлом. Я попытался посчитать, сколько необходимо поворотов маховика, но вышло слишком много. В итоге ты отправишься в сочельник. Не ошибись.

Директор протянул ему клочок пергамента с написанным числом. Поттер молча кивнул.

— Постарайся не попасться никому на глаза, — завершал напутствие директор. — Прощай, Гарри.

— Прощайте, — тихо шепнул Гарри.

Гарри Поттер накинул на шею маховик времени, убрал в карман карту и письмо, набросил на себя мантию-невидимку и, спустя мгновение, перестал существовать в этом времени.