Твой Ангел - Евгения Беседина Страница 20

Помощник не хотел отвлекать парня от разглядывания фотографий, но понимал, что нужно начинать налаживать контакт. Образы для фотографий пришли извне, как приходит информация для фильмов, так как сознание подростка до сих пор было закрыто, хотя чувствовалось, что барьер между Помощником и сознанием его нынешнего хозяина становится немного податливее.

Помощник подошёл к молодому человеку и произнёс: «Нужно поговорить».

«Минутку. Пожалуйста, дай мне ещё минутку», – сдавленным голосом ответил тот.

«Хорошо, я подожду».

Парень проходил ряд фотографий несколько раз, то у одной, то у другой останавливался подольше, всматриваясь в до боли родные лица.

Помощник терпеливо ждал, так как понимал, что это очень важный момент для мальчишки, и чувствовал, что тот понемногу начинает открываться.

Через некоторое время молодой человек развернулся к нему. На щеках были следы от слёз, но глаза уже были сухие и сосредоточенные. Все стены в сознании вновь стояли на своих местах, и надежда на то, что он откроется, вновь стала испаряться. Нужно было действовать очень аккуратно.

«Здравствуй. Давай присядем?» – предложил Помощник.

«Давай, – парень подошел к столу и сел, мельком взглянув в окно, но тут же перешёл в наступление. – Кто ты и что здесь делаешь? Теперь я действительно сошёл с ума? Меня столько раз отправляли в психушку, что, наверное, это не обошлось без последствий. Правильно?»

«Нет, ты не прав, – ответил Помощник, – я пришёл к тебе, чтобы помочь. Пока не знаю, чем. Мне надо, чтобы ты рассказал, что с тобой происходит, куда ты едешь, рассказал о прошлом, о планах, о том, что тебя беспокоит. Тогда мы вместе решим, зачем я здесь». Эти привычные слова слетали с губ помощника, но он понимал, что это не то, что хочет слышать этот мальчик.

Его сомнения подкрепила ухмылка, появившаяся на лице собеседника, его голос был твёрд, от тепла и боли в глазах не осталось и следа: «С чего ты взял, что мне нужна помощь? Даже если и нужна, то за свою недолгую жизнь я понял, что помощь, которую оказывают взрослые – это та, которая нужна им, а не мне, та помощь, которая делает их жизнь проще».

«Ты же понимаешь, – тихим голосом начал Помощник, – что я не обычный взрослый, с которыми ты привык общаться. Меня прислали к тебе, значит, я чем-то могу тебе помочь по-настоящему».

«Кто прислал? Я так думаю, ты сейчас скажешь: «Бог», и думаешь, что я должен в это поверить? Нет, вся моя жизнь указывает на то, что Бога нет. Но есть ад – это моя жизнь», – на глазах помощника парень стал становиться всё младше и младше, пока не стал примерно соответствовать своему фактическому возрасту. Перед ним сидел тринадцатилетний подросток. Внешне это был обычный среднестатистический «детдомовец» – немного ниже своего возраста, в довольно разношёрстной, но аккуратной одежде.

«Расскажи мне, пожалуйста, куда мы едем. Отнесись ко мне, как к попутчику. Мы с тобой один раз увиделись, а потом наши пути разойдутся, как в море корабли. Так почему бы не поговорить? Мне интересно, что с тобой происходит. И, если я смогу, я помогу тебе».

«Я не хочу ничего говорить, – отрезал мальчик. – Я чувствовал, что ты пытаешься проникнуть в мои мысли и память. Откуда я знаю, что ты не враг?». Он стал похож на ощетинившегося ёжика: такого маленького и колючего, от чего жалость к нему становилась ещё больше.

«Ты не можешь этого знать, – ответил ему Помощник. – Всё, что я прошу, это чтобы ты вспомнил те события, которые привели тебя к этому месту в жизни. Чтобы ты сам воспроизвёл весь путь. Больше даже для себя. Я знаю, что должно произойти в будущем, и поверь мне, чтобы попробовать помочь тебе, мне надо, чтобы ты был готов к восприятию этой информации».

Мальчик всё ещё с недоверием посмотрел на него: «Если ты так хочешь, я могу открыть тебе эту дверь, смотри сам. А заодно и я посмотрю с тобой».

«Хорошо», – помощник почувствовал, что дверь в сознание открылась, и информация понеслась таким потоком, что он не мог её остановить. Он решил работать с визуальной памятью, поэтому переместил их вместе в быстро сконструированный кинозал и стал посылать образы на экран. Помещение было в форме амфитеатра, и помощник расположил их с мальчиком так, чтобы иметь возможность наблюдать за ним.

На экране появились первые кадры.

Помощник увидел тот дом, который был в видении мальчика перед сном, только ещё более неряшливый и запущенный: старый и покосившийся, в рамах – большие щели, заткнутые грязными тряпками, некоторые окна разбиты и затянуты плёнкой. Мальчик идёт с портфелем из школы. Скорее всего – первоклассник или чуть старше. На нём надета холодная осенняя куртка и порванные ботиночки, хотя вокруг уже местами лежит снег. На голове – огромная, не по размеру, шапка-ушанка, из-за которой он наверняка являлся центром насмешек у старшеклассников. Когда мальчик обернулся, на правой щеке сверкнул довольно свежий синяк и ссадина. Подходя к дому, мальчик остановился и прислушался. Необычно тихо. И свет горит. Его же выключили давным-давно за долги. Странно… (Вся эта информация приходила помощнику, как субтитры к фильму, видимо, аватар всё-таки решился поделиться тем, что у него на душе, или, приоткрыв эту потайную дверь, уже не мог сдерживать поток воспоминаний).

Мальчик на экране зашёл в дом и увидел много взрослых людей. Некоторые были в форме с погонами, некоторые – в обычной одежде, несколько человек в синих врачебных костюмах. Он понял: что-то случилось. Быстро сбросив портфель с плеч, даже не разуваясь, он бросился вглубь дома, где стояла детская кроватка. То, что он увидел, заставило сердце на миг замереть от страха.

На полу лежала его двухгодовалая сестрёнка, вся синяя, над ней склонились два человека в медицинской одежде. Один из них держал над лицом маску с каким-то мешком и нажимал на него, а второй одной рукой ритмично давил ей на грудь. Мальчик кинулся на пол, шапка отлетела в сторону, но его подхватили чьи-то сильные уверенные руки. Он отбивался, как мог, кричал, умолял отпустить его, бил человека, который крепко прижимал его к себе и уговаривал успокоиться, тихо и спокойно говорил о том, что ей сейчас помогут, что всё получится, не надо переживать. Но он не слышал ни слова. Он