Я убью за место в раю - Петр Юшко Страница 20

Парень помолчал и поднял плечи вверх. Он отвернулся в сторону и судорожно вздохнул.

— Искал.

— Любишь?

— Да. А чо? Нельзя что ли?

— Плохо, друг. Давай, сейчас без соплей. Мария погибла. Привыкай пацан к потерям тех, кого любишь. Мир такой теперь и ты живешь в нем. Не дергайся, терпи, парень.

— Как? — только и смог выдавить из себя Влад, дергая острыми костлявыми плечами в старой самодельной курточке.

— Вот это мне и надо выяснить — как. А ты мне поможешь.

Шериф сочувственно смотрел на подростка и его неумелые попытки сдержать слезы. Парня было жаль. Сейчас редко кого становилось жаль. Эх, пацан…

— Зайчатину ел когда-нибудь?

— Да, — парень удивленно всхлипнул, — ловили с парнями за Стеной и жарили на углях.

— Нравилась?

— Да, — всхлип был уже настоящий.

— Пошли.

Шериф взял парня за худющую руку выше локтя и повел за собой как олененка на убой. Он сначала заглянул с крыльца внутрь общаги. Комендант стоял в холле по стойке «смирно», как дежурный на посту при появлении командира. Рядом бдила Элла и протягивала ему Толмут. Лицо без эмоций. Забыл про нее, вот дьявол, хитрая баба.

— Ромуальдас! Предупреди мать этого парня, что он со мной. Через час-полтора приведу.

— Будет исполнено.

— Куда мы?

— Ко мне в гости. Кролика жрать будем. А ты мне все расскажешь. Ну… И чтоб тебя тут никто не увидел в таком виде с соплятиной из носа на лице.

Через два часа Шериф сбагрил успокоившегося паренька матери. От него слегка попахивало винтажным виски «Синглтон» и ароматами тушеного кролика. Конечно прорыдался. С соплями, стонами, судорожными иканиями. Рвался посмотреть в последний раз, попрощаться. Пришлось разрешить показаться на похоронах. Чтоб знал, где она лежит. Ведь и, правда, влюблен по уши. Будет таскать много месяцев букетики цветочков на могилку без имени и страдать. Пока не умрет от саркомы, пули «байкера» или просто не забудет, закрутив с местной подросшей девахой. Пацан, Эх, пацан. Но, рассказал все.

Блокнот. Был у нашей Машки-дурашки блокнот с рисунками и всегда она его с собой таскала. Никогда не расставалась она с этим блокнотом. И рисунков там была пропасть. И очень странные рисунки были. И один из рисунков она подарила Владу. Велела его беречь пуще жизни и никому не показывать. С одной стороны вырванной из блокнота страницы был автопортрет самой Марии и маленький скетчик с Владом в позе Супермена. Похоже, рисовала для пацана. Может и она к нему была неравнодушна. А может, хотела его опекать, как старшая сестра. Внизу страницы, в левом углу циферка 47. А вот на обратной стороне было намного интереснее. Шериф сел на пол у себя в комнате и положил лист бумаги на маленький столик из патронного ящика. Он зажег лампу заправленную смесью топленого жира и керосина и на максимум выкрутив фитиль, начал разглядывать рисунок.

Страница из блокнота 30х20 сантиметров. В правом нижнем углу страницы циферка 46, нарисована также как и на другой стороне. Очевидно номер страницы. Рисунок карандашный, в основном простым серым, но с вкраплениями штрихов цветных карандашей. Изображал он веселую девушку в полный рост, тренирующейся на электрической беговой дорожке. В синем спортивном костюме и ярких красных кроссовках, с улыбкой смотрящую на зрителя. Вокруг были велотренажеры, зеркала, яркие светильники на потолке. Талант у девчонки был нешуточный. Словно фотографию рассматриваешь. Глаз зацепился за странность. Шериф встал и достал из ящика своего старого письменного стола тяжеленную прямоугольную линзу без оправы. Он снова опустился на колени перед рисунком и начал разглядывать его через увеличительное стекло. Рисунок не просто очень подробный. Даже на электронной панели велотренажера были зарисованы еле различимые крохотные показания скорости и времени работы дорожки или сожженных калорий. Цифры так же были нарисованы в верхнем правом уголке рисунка. Четырехзначная цифра, две запятые с правой стороны и кривая буква Н. Перемычка съехала в сторону. Может это английская N? Выглядела это так: 3. 916″Н. Эта надпись была явно сделана до того как сверху появился рисунок девушки на тренажере. Сам рисунок спортсменки не очень смутил Шерифа. Мария могла найти старый журнал и срисовать картинку оттуда. Чем еще заниматься молодой девушке с таким талантом? Журнал мог принадлежать другому человеку, и его пришлось вернуть, а рисунок остался у нее. Но не это зацепило внимание. На стене спортивного зала, над большим в полный рост зеркалом, висели электронные часы. На них стояли дата и время. И дата эта и озадачила Шерифа. Получается девушка в чистеньком спортивном костюмчике бегала по электронной беговой дорожке меньше чем года назад. 14 августа 2046 года. 17:34 время Московское. Вот так дела.

Фантазия художницы? Ей всего-то около двадцати лет. Она не могла знать, как выглядели такие вещи. Вряд ли она вообще до прихода в Поселение знала, какая на дворе дата и год, как и большинство родившихся после катаклизма. Календарь вел Президент по старой традиции, могла у него в кабинете увидеть календарь. Пацан сообщил о странных предметах на рисунках, про которые Мария рассказывала ему всякие чудеса. Что в одном месте есть такая комната, где металлическая коробка сама за несколько минут готовит или греет пищу. Плоский стеклянный ящик, на котором можно смотреть живые картинки, называющиеся кино и мультики. Странные ящики, в которые пихаешь грязную одежду, а потом достаешь ее волшебным образом ставшую чистой и вкусно пахнущей. Шкаф, в котором свежие продукты не портятся неделями. Рисунок хирургической операции, где два врача пересаживают человеку искусственное сердце. Где она могла это видеть? Холодильники, микроволновки, телевизоры. Нипесца не работает уже больше двадцати лет. Города в руинах. Электроника вся погорела. Машины не работают, топлива нет. Каменный век, даже не железный. Людей осталось на планете может с пару десятков тысяч. Бункер? Может она из бункера сбежала, и на нее охотились? Объясняет ее грамотность и умение рисовать. Говорил пацан, что, вроде как, опекал ее тут мужик в коричневом пальто без рукавов, с седой бородой. Толи отец, толи дядя. Относился к ней как к дочери. Видел Влад его в Поселении то тут, то там, но сам ни разу не общался. К Машке дедок приходил иногда, ждал на улице. Что за циферки эти в углу?

Порыв ветра стукнул приоткрытым окном. Сразу сдавило виски и затылок от навалившейся боли. Давление резко падало. Прав был Мрачный, идет оттепель. Теперь три дня голову будет давить со всех сторон. Окно снова стукнуло, и Шериф поднялся с колен. Кобура впилась в