Красный тряпочник (СИ) - Владислав Афонин Страница 20

Внутри Дворца Советов было спроектировано несколько грандиозных залов: Большой, Малый, Сталинской Конституции, Героики гражданской войны и Героики строительства социализма. В них регулярно проводились съезды Коммунистической партии Советского Союза, сессии Верховного Совета — двухпалатного парламента страны, а также различные митинги, конференции и демонстрации. Особенно выделялся Большой как главный амфитеатр собраний, известный своей особой иллюминацией, высокой сценой, кожаными креслами, бархатными портьерами и светящейся пятиконечной звездой во весь потолок. Все залы отделывались искусными витражами, фресками, мозаиками и майоликами. Внутреннее убранство Дворца Советов также украшали бюсты и памятники многих коммунистических деятелей. Здесь при помощи комплексной системы вентиляции функционировала система многоступенчатой очистки воздуха и многостадийная система климат-контроля, гибкая в применении и по-разному действующая зимой, весной, летом и осенью.

Разумеется, по прошествии времени Дворец Советов неоднократно обновлялся в соответствии с новым научно-технологическим витком. Добавилось множество электронных приборов и приспособлений, устаревшие элементы здания были постепенно выведены из эксплуатации. Тем не менее, в целом, башня сохранилась практически полностью в первозданном виде, ибо изначальна строилась на века. Одни видели в парламентском сооружении силу и величие государства, а некоторые особо впечатлительные — усилили собой движение катакомбников, называя Дворец Советов Вавилонской башней и ожидая скорого Конца света.

Такой являлась Москва настоящего, третий Рим со своей спецификой.

[1] Москва тайной всегда была,

В золоте купола,

Холод и лёд.

Москва, кто знает, возразит,

Сердце твоё горит

Жарким огнём.

Dschinghis Khan, «Москва».

Оригинал: https://de.lyrsense.com/dschinghis_khan/moskau-k

Copyright: https://lyrsense.com ©Автор перевода — МойПеревод ТемКтоПоет.

[2] СКБ ВТ — Специальное конструкторское бюро вычислительной техники.

[3] НПП — Научно-производственное предприятие.

[4] МВЗ — Московский вертолётный завод.

[5] ОКБ — Опытное конструкторское бюро.

[6] Человек разумный (лат.).

[7] ДНД — Добровольная народная дружина.

[8] ВОХР (или ВОХРа) — Военизированная охрана.

Глава IV. АЭРОЗАВОД

Если меня когда-нибудь не раздавит автомобиль или не потопит пароход — все предчувствия — ложь.

М.И. Цветаева

— Здравствуй, Ярослав!

Несмотря на сносную погоду, людей на Площади Дворца Советов не было. Профессор Градов, он же Аркадий Константинович, а для своих — просто «проф». Глава секретного НИИ[1] нейропсихомеханики и анализа времени, он же «п/я[2] № 10/1», занимающийся возможностями человека видеть прошлое и будущее. Основатель и бессменный руководитель проекта «Зевс», талантливый и умелый организатор, искренний и порядочный руководитель. Семья Аркадия Константиновича прошла через сталинские репрессии: отца, также известного учёного, выходца из дворян, ссылали, сажали в лагерь и отправляли работать в «шарашку». Градова-младшего вместе с мамой поместили в лагерь для жён и детей «врагов народа», затем разлучили полностью и направили в специнтернат, где, несмотря на тяжёлые условия существования, он показал феноменальные способности в учёбе. После двух необоснованных отказов самостоятельно поступил в Московский университет, жил в общежитии, словно иногородний, бедствовал, подрабатывал репетитором, помогал в написании дипломов. В 1956 г. воссоединился с родителями и вернулся в родной дом, когда это позволило сделать государство. Защитил кандидатскую и докторскую диссертации, став одним из самых молодых докторов технических наук в Советском Союзе. Лауреат государственных премий и наград, член различных учёных и научно-технических советов, преподаватель ведущих технических вузов Москвы, заведующий кафедрами в МГУ им. М.В. Ломоносова и МГТУ им. Н.Э. Баумана.

Градов сидел на лавочке перед фонтаном, положив ногу на ногу. Поджарый, но не слабый, он был одет в чёрные туфли со шнурками, белоснежную рубашку, чёрный галстук с жёлтыми полосами внизу, серые штаны с красной полосой на правой штанине и серый пиджак с вышитым на нём символом альма-матер. Любил носить многофункциональные наручные часы «Полёт» высшего класса изготовления. Выбирал парфюм от Chanel или Пако Рабана. Седой с умными серыми глазами, Аркадий Константинович предпочитал глубоко выбривать виски и даже в пожилом возрасте не забывал пользоваться средствами для моделирования причёски. Выбритый, с ровным треугольным носом и чётко выраженным подбородком, Градов продолжал выглядеть крайне обаятельно и своим благородным образом мог оказывать значительное впечатление как на женщин, так и на мужчин. Казалось, он всегда находился в хорошем настроении и не никогда упускал мгновения, чтобы в нужный момент не отпустить какую-нибудь остроумную шутку.

Присев рядом, Коломин рассказал наставнику обо всём недавно произошедшем.

— Рад, что у тебя всё вышло благополучно, — по-аристократически улыбнувшись, Градов подмигнул Ярославу. — В Курган-Тюбе ты справился, теперь я знаю, у тебя снова новое задание. Антон Владимирович успел позвонить.

Градов знал про определённую неприязнь к нему и Коломину со стороны Борова, но либо делал вид, что не замечает этого, либо в действительности не обращал никакого внимания.

— Это не простой доклад, проф. Пока отсыпной не закончился, я должен вам кое-что рассказать, — начал Ярослав, глядя на пасмурное небо. Пролетали редкие аэрокары, Ильич указывал рукой на невидимое солнце.

— Я весь внимание, — посерьёзнев, кивнул Аркадий Константинович.

Коломин пожал плечами:

— С «Зевсом» и мои поведением что-то не так, профессор. Я начал пред… анализировать будущее без собственного желания и без подключения к аппарату. Причём чем дальше, тем отчётливее и яснее становится ход развития событий. Вы учили нас, что будущее не одно, что всегда имеется несколько альтернатив, пусть отличающихся друг от друга лишь в мелких деталях. Однако мозг мне ультимативно начинает сигнализировать, что произойдёт так и никак иначе. Определённость рушится, профессор, хоть я и знаю, что где-то здесь закралась некоторая ошибка. Меня часто стали одолевать сомнения, что выбора у нас никакого нет, хотя я гоню их прочь. Вдруг то, что мы зовём оптимальной траекторией развития событий, является траекторией единственной? А остальное — обманка, чтобы создать иллюзию выбора, конкуренции между путями? Более того, если раньше в процессе анализа я выбирал действие и выполнял его настоящей реальности, то теперь тело автоматически выполняет действие, а осознание текущего включает уже только после его выполнения. Мне не совсем приятно, когда я себя не контролирую, как будто кто-то другой довершает дело за меня. Это словно отхождение от наркоза.

— Будущее не одно, Ярослав, — умиротворённо улыбнулся Градов. — Что касается последнего, то инструкции и алгоритмы проекта «Зевс» допускают нечто подобное. Я и команда так и назвали данное явление, эффект наркоза. В зависимости от того, как анализатор справляется с «Зевсом», оперативник либо может совершить выбранное действие самостоятельно, либо доверить его своему организму как бы по инерции. Однако синергия «Зевса» и нервной системы человека — настолько сложный процесс, что даже самому опытному пользователю порой тяжело проконтролировать, «автоматический» или «ручной» способ исполнения он выберет.

— Но если я хочу отменить, профессор? — все ещё в больших сомнениях спросил Ярослав. — Если в последний