Экипаж Меконга - Евгений Львович Войскунский Страница 21

— Вот народ! — усмехнулся Колтухов. — Ладно, успокойтесь: вы оба в списке исполнителей.

Машина проскочила небольшой поселок и помчалась дальше по серой ленте шоссе.

— Как у вас дела, друзья? — негромко спросил Привалов. — Прочли Адама?

— С трудом, — ответил Николай. — Не клеится у нас, Борис Иванович. Думаем теперь с ртутью повозиться.

Остальную часть пути до города ехали молча. На углу улицы Тружеников моря молодые люди вышли. Привалов пересел за руль и с большой скоростью погнал машину к институту.

— Слушай, Борис, — сказал Колтухов, — сам ты фантазируешь — это полбеды, тебя уж ничто не исправит, но парням-то зачем голову морочишь?

— Никто им голову не морочит, — ответил Привалов. — Они на свой страх и риск затеяли опыты без достаточной теоретической подготовки. Я им дал кое-что почитать. Кое-что посоветовал. Вот и все.

— А почему Потапкин околачивается в отделе автоматики, житья никому не дает?

— По-твоему, это отражается на выполнении служебных обязанностей?

— Этого еще не хватало! — ворчливо сказал Колтухов. — Просто не стоит забивать голову беспочвенными фантазиями.

— А ты не фантазируешь? Сидишь, как алхимик, и варишь смолы между двумя совещаниями!

— Я делом занимаюсь: улучшаю изоляцию для трубопроводов.

— Положим, так. Но это уже сделано. Ты какие-то новые пахучие составчики готовишь. Люди зажимают нос, когда проходят мимо твоей берлоги под лестницей.

Колтухов ухмыльнулся.

— Помню, был такой случай со смолой, — сказал он. — В двадцать третьем году, я тогда в депо работал, бросили нас на лесозаготовки. И вот…

— Я твои случаи, Павел Степанович, знаю наизусть, — перебил его Привалов. — Ты эти случаи пускаешь в ход, когда боишься проговориться. Знаю я тебя, старый лис!

Колтухов тихонько засмеялся. Он считал себя великим хитрецом и любил, когда это признавали.

— Ну ладно, — сказал он, вставляя в рот новую папиросу. — Расскажу тебе про свою фантазию. Она у меня хорошая, не то что твоя… Как мы защищаем наши трубы и вообще стальные сооружения в море от коррозии? Покрываем их изоляцией. Дорогое дело и не всегда надежное: если в изоляции попадаются трещинки, то коррозия активизируется и разъедает сталь еще сильнее. Ну, сам знаешь. Другой способ — электрозащита. Тоже дорого и канительно: тяни линию, подводи к трубопроводу положительный заряд… Так вот, задумал я приготовить такую пластмассу, чтоб она служила изоляцией и в то же время имела электростатический заряд…

— Недурно придумано, — сказал Привалов. — Но моя фантазия все-таки лучше. Никаких труб, никакой изоляции…

— А! — Колтухов коротко махнул рукой. — В тебе, Борис, прочно сидит студент-первокурсник.

«Победа» въехала в институтский двор.

— Не знаешь, — сказал Привалов, вылезая из машины, — старик Бахтияр в городе сейчас?

— Кажется, в городе. А что?

— Думаю сходить к нему.

— Правильно, — одобрил Колтухов. — Сходи. Пусть окатит тебя холодным душем.

…Они сидели на балконе и пили чай. Помешивая ложечкой в стакане, Багбанлы задумчиво смотрел на россыпь городских огней, полукольцом окружавших бухту.

Член-корреспондент Академии наук Бахтияр Халилович Багбанлы, ученый с большой эрудицией и умелыми руками экспериментатора, двадцать лет назад был любимым институтским преподавателем Привалова. Многие его бывшие ученики и теперь захаживали к нему. Старик выслушивал их, консультировал, давал советы. Он всех помнил и запросто называл на «ты» и по имени. Бывшие же ученики, обращаясь к нему, называли его «Бахтияр-мюэллим», что означало: учитель Бахтияр.

У старика была крупная седая голова и черные брови. Серебряные усики лепились под крючковатым носом.

Он скосил на Привалова хитрый карий глаз, сказал:

— Слушал тебя и ничего не понял. Слова твои смутны, как сон верблюда. Скажи толком: чего ты хочешь?

Привалов хорошо знал резкую манеру старого ученого и поэтому спокойно проглотил «верблюда».

— Попробую по порядку, — сказал он и отпил из своего стакана. — Мы приступаем к проектированию Транскаспийского подводного трубопровода.

Багбанлы кивнул.

— Но ведь трубопровод — не цель, а средство, — продолжал Привалов. — Цель — систематическая доставка нефти, верно?

— Так. Чем же плох трубопровод?

— Он не плох. Но каково назначение труб? Отделить перекачиваемую нефть от окружающей среды…

— Прекрасно сформулировано.

— Не смейтесь, Бахтияр-мюэллим. В технике транспортировки нефти через море и вообще жидкости через жидкость наблюдается застой мышления. Чем наши трубопроводы отличаются от древних? Прочностью труб, мощностью насосов. Принципиально ничего нового. Конечно, трубопровод — это лучше, чем танкерная перевозка нефти: дешевле и море не загрязняет. Но понимаете…

— Понимаю: тебе не нравятся трубы. Чем ты хочешь их заменить?

— Вот что пришло мне на ум. — Привалов залпом допил чай и отодвинул стакан. — Я вспомнил опыт Плато. Возьмем масло с удельным весом, равным удельному весу воды, и выльем его в воду. Поверхность масла будет стремиться под действием поверхностного натяжения к минимуму и примет форму шара, верно? А что, если усилить поверхностное натяжение так, чтобы оно действовало не по трем осям, а по двум? Тогда одно сечение масла будет представлять собой круг, а другое… В общем, масло примет форму цилиндра. Сама поверхность масла или, скажем, нефти как бы станет трубой…

Багбанлы усмехнулся, покачал головой:

— Ловко придумал. Труба без труб, значит?