На грани фантастики - Пётр Гаврилин Страница 21

На третий день поездки, уже освоившись в Праге, она в компании новых друзей-художников снова вышла на Староместскую площадь. И всё уже было понятно: в той стороне Карлов мост. там — Вацлавская площадь. Просто невозможно заблудиться. Для москвички в этом городе нет больших расстояний.

А самое главное, эта поездка ей действительно помогла. От плачущей, потерявшейся как в своей жизни, так и в чужом городе девушки практически ничего не осталось. Она снова стала сильной, энергичной и позитивной, какой была ещё месяц назад. Прага стала для неё огнём, очистившим душу от ноющей боли предательства. Прошлое было принято таким, как есть, и убрано в книжный шкаф на верхнюю полку. Это не та книга, которую стоит хранить на прикроватной тумбе. Пролистывать ещё можно, когда что-то позабылось. Но не жить ею.

Ирина посмотрела на памятник и с улыбкой подмигнула ему: «Иногда, чтобы остаться собою, необходимо взойти на костёр. Правда, Ян? Или как там тебя на русский лад? Иван?»

НЕЛЬЗЯ ПРОДАВАТЬ

Когда мир разделился на героев и художников, Марку было всего три года. Одни называли этот день кризисом машин, другие — последней коммунистической революцией. Поэты же рассыпались в многочисленных аллегориях и эпитетах, смысл которых Марк не всегда мог уловить. Но он же пошёл в герои, поэтому не так досконально изучал в школе историю и искусство всевозможных цивилизаций древности, где эти художники черпали своё вдохновение.

Нет, он вовсе не был чужд прекрасному, с удовольствием ходил и в живой, и в голографический театры, интересовался новыми направлениями музыкальной культуры, но всё-таки не был из тех знатоков, которые легко отличали творения человека от подделок искусственного интеллекта: не хватало образования.

Но герои ведь тоже нужны! Как полицейские, которым приходится бороться с сумасшедшими философами и их последователями, в лучшем случае убегающими из городов «к первозданной природе», а в худшем — организовывающими теракты против машин. Так и космонавты, пусть и являющиеся практически пассажирами в нашпигованных технологиями космолётах, но очевидно рискующие из-за непредсказуемости поведения затерянных в космосе цивилизаций.

Марк, погрузившись в свои размышления, безучастно смотрел на приближающуюся планету, на которой уже можно было разглядеть материки и океаны без увеличения изображения. Когда трое суток назад оттуда были пойманы сигналы, определённые компьютером как способы связи среднеразвитой цивилизации, Марк ещё сомневался, что им наконец повезло. Но когда появились снимки искусственных спутников, он понял, что контакту быть.

Компьютер теперь ломал голову над дешифровкой сигналов, но шансов сразу понять язык аборигенов практически не было.

— Будем садиться? — Марк обернулся на встревоженный голос Ольги, его напарницы, а с недавних пор и жены.

— Почему нет? — ответил Марк и с раздражением посмотрел на неё.

Она была некрасива. Крупный нос, бесцветные глаза, узкое бледное лицо, такое же, как у её отца. И всё это усугублялось полной химической депиляцией волос, предусмотренной при посещении душевой — так считалось более гигиеничным. А главное, он не любил её. Но, увы, на корабле, кроме неё, нет женщин. И у неё тоже не было особого выбора здесь — только Марк, годившийся ей в отцы. Но, кажется, она действительно в него влюблена, да ещё и с самого детства. Ведь когда-то он был первым красавцем на корабле, напоминавшим одного лысого героя из ретро-фильма, постоянно спасавшего мир.

А вот Марк с ней от безысходности, из-за чистой физиологии. И это вызывало ещё большую досаду и тоску по покойной супруге.

— У них может быть оружие, которым они могут сбить корабль.

— А у нас есть режим невидимки.

— А если он не сработает?

— Если об этом думать, то надо было сидеть дома и играть на скрипке в клубе любителей классической музыки.

— Но я же родилась уже здесь на корабле. Ты забыл? У меня не было выбора, — она подошла к нему и положила руку на плечо. В её голосе уже слышались слёзы. — Я бы с удовольствием играла на скрипке в этом клубе.

— Ты и тут неплохо научилась это делать, — он виновато улыбнулся и взял её руку в свои ладони. — Может, у тебя будет шанс привить вкус к музыке невежественным аборигенам. Или, наоборот, вдруг у них тут с этим делом обстоит не хуже, чем у нас — возьмут тебя в оркестр. Тебе нечего бояться. Защита корабля не позволит им ничего с нами сделать. Тем более что я бы не позволил ни малейшего риска теперь, когда нас уже трое: я, ты и малыш.

Их разговор прервал голос капитана Бориса Гордова, Ольгиного отца, объявившего общее собрание перед посадкой.

Теперь их экипаж состоит из трёх космонавтов. Двадцать пять лет назад их вылетело восемь человек, четыре супружеские пары, с расчётом, что несколько поколений смогут продолжить подвиг родителей без кровосмешения.

Но, увы, первые пять лет их полёт преследовали несчастья. Сначала мать Ольги умерла во время родов. Затем глупая измена и ревность закончилась двойным убийством, казнью убийцы и суицидом оставшейся в одиночестве и не вместившей в себя этот кошмар Светланы. А потом ушла Люси, супруга и единственная любовь Марка, от глупой не свойственной её возрасту болезни. Оторвался тромб — такое заключение дал бездушный искусственный интеллект.

Корабль приземлился в тропических джунглях и затаился, собирая всю возможную информацию.

— Атмосфера, как у нас! — восхитился Борис. — Отклонения в пределах допустимых норм. Скафандры нам не понадобятся!

— У нас соседи, — откликнулся смотревший в другой монитор Марк. — Вполне себе дикое племя в километре на северо-запад. Основы языка уже дешифрованы. Скоро в наши автоматические переводчики закачают их словарь. Язык, кстати, по структуре похож на какой-то мёртвый язык нашей планеты.

— Племя? — хмыкнул Борис. — Тут должны быть города. Иначе откуда взяться работающим спутникам на орбите.

— Может, это осколки былой цивилизации. Города засыпаны песком, а спутники продолжают отрабатывать заложенные в них программы, — возразил Марк. — В любом случае на тысячу километров вокруг нас ни одной живой души, кроме сорока трёх аборигенов, компьютер не видит. Предлагаю взять шокеры и прогуляться. Познакомиться, так сказать, с представителями местной фауны.

— Это может быть опасно! — испугалась Ольга.

— Оставайся на корабле, дочь, — предложил Борис.

— Нет, я одна здесь не останусь.

— Тогда предлагаю не тянуть. Я уже не помню, когда последний раз ходил по поверхности планеты, — Марк прислонил свой микрочип к считывателю, и в его память загрузился язык аборигенов. Он пристегнул к поясу длинный нож и электрошокер.