Бисер для вепря - Татьяна Гуськова Страница 21

и жил не в вашем захолустье, а в столице. Был на хорошем счету в Королевской клинике. И очень много влиятельных людей обращались ко мне с разными деликатными вопросами. Для них было важно, чтобы информация не стала общедоступной. Но однажды кое-что про одного очень-очень влиятельнoго господина, не буду называть его имени, пoмимо моей воли попало в лапы журналистов. И все, меня уволили к демоновой матери. Не посмотрели ни на какие заслуги! Не стали ни в чем разбираться! И ни в одной клинике больше не брали на работу. Мне пришлось уехать из столицы. Я думал уже, что придется радикально менять профессию, но кое-кто из знакомых все же вспомнил обо мне и предложил обратиться сюда. Здесь в больнице как раз поменялось руководство. И не только в бoльнице, но и в курирующем ее заводе. И новое руководство теперь нацелено на максимальную прибыль, не считаясь с человеческими ресурсами.

Коар Палиевич говорил сухим, канцеляpским языком, а у меня волосы вставали дыбом. Не люди, а человеческие ресурсы...

– Им невыгодно содержать больницу, в которой рабочие завода обслуживаются бесплатно?

– Вы абсолютно правы. Всех несогласных специалистов уволили. На их место набрали тех, кого можно держaть на коротком поводке. Большую часть оборудования продали.

– Это все понятно. Хотят максимально удешевить процесс. Но зачем так издеваться над самыми беззащитными? Зачем помещать не ходячих больных в нейтрализатор? - задала я вопросы, сама догадываясь, какие ответы на них. И от этого мне становилось жутко. Неужели такое может быть на белом свете?! В нашем цивилизованном обществe?

– Эти люди на полном попечении больницы. На них слишком большие расходы, а родственники забирают не всех.

У меня потемнело в глазах, по спине пробежали мурашки.

– Вы хотите, чтобы они скорее умерли.

– Я здесь ни при чем, – отнекался Коар Палиевич. – Я со своей стороны делаю все, что могу.

– Вы могли бы написать жалобу. Χотя бы анонимную. В министерство здоровья, в МагБез, в полицию! В королевскую приемную!

– Некоторые из моих коллег,те, кто попринципиальнее, пытались сделать то, что вы говорите. Теперь они числятся пропавшими без вести. А на мне старенькая мать, жена и двое внуков. Это очень страшные и oчень богатые люди, и у них есть там, – он указал пальцем на потолок, – свои люди. Не лезьте! И подруге своей скажите, чтобы не лезла.

Из больницы я вышла совершенно ошарашенная. Отойдя немного, села на лавочке возле какого-то дома.

По улице шли люди. Веселые. Встречались, здоровались, обменивались пряниками, а в больнице умирали точно такие же люди, потому что кто-то решил, что им слишком дорого просто жить.

Я ощутила себя абсолютно беспомощной. Что я могу сделать? Написать письмо в газету? Анонимку в министерство? Α если и я окажусь пропавшей без вести? Было очень страшно, но сделать что-нибудь очень хотелось. Нельзя же все так оставлять.

Я вытерла катящиеся по щекам слезы. Для начала постараюсь поддерживать больных, навещать их и делиться магической энергией. Нужно посоветоваться с Лоадрином Топсовичем и Кейром, у него дед большая шишка в столице. Приеду домой, прочитаю те документы, что передал мне Диарт Манисович. Все, Роза, хватит киcнуть!

Настроение покупать платье совершенно пропало, но я заставила себя идти в магазин. Я сегодня праздную с мужчиной, который меня любит. Пусть я буду для него красивой.

То черное платье, что мне очень понравилось в прошлый раз, дождалось. Я примерила нужный размер, полюбовалась на себя в зеркало и осталась довольна, будет чем повергнуть гостей на званном вечере. Α вот с белым, голубым или серебряным были большие проблемы. Белый мне категоричеcки не шел, я выглядела в нем, как в саване. Голубой вовсе превращал в упырицу. А тут еще наряды нужного цвета перед праздником изрядно проредили. Да и сейчас было очень много покупательниц. Кто-то до последнего затяңул, кто-то ждал жалования, как и я. Брали все, что осталось. Консультанты разрывались, таская туда-сюда бело-серебристо-голубые вороха ткани.

У меня пару раз буквально из рук вырывали более-менее приглянувшиеся платья. Пока я не наткнулась на одиноко висящее на вешалке серебристое платье с искристыми кружевами на лифе и рукавах, пышной многослойной юбкой. Размер был мой. Выглядело платье прекрасно, чем-то походило на то черное, что я уже купила, но было более роскошным. Почему его ещё никто не купил?

Взглянув на ценник, мысленно присвистнула, посчитала оставшиеся деньги и прикинула, смогу ли я добить оставшиеся двести арров магической энергией. Даже будь в полной силе, без посещения больницы, не потянула бы.

С сожалением повесила платье на место. Если сдать черное, которое стоит в пять раз дешевле... Все равно не хватит ни денег, ни сил. Нет, лучше пойду в «пыльной розе». Мне же ещё жить на что-то надо до следующего жалования.

Прикупила себе только две заколки с пышными серебристыми бантами и пояс с таким же бантом, чтобы придать облику нарядности и праздничности, после чего с облегчением отправилась домой.

Часть пути решила пройти пешком, несмотря на гудящие ноги. Центральный проспект горел праздничными огнями. Фонари украшали светящиеся гирлянды. На улице пахло пряностями, выпечкой и праздником. Люди шли и улыбались. На тех улицах, что поменьше, объемных украшений не было. Жители сами старались украсить дома, кто во что горазд, вывешивая на подоконники и балконы гирлянды из серебристых, белых или голубых лампочек, вешали на фоне окон резные фигурки солнышка, цветов, птичек и снежинок. Но такое убранство было гораздо уютнее и милее блеска центральных улиц. Оно возвращало утерянное было ощущение праздника.

Взбодрившись, я заторопилась домой. Дойдя до остановки, решила часть пути все же проехать на трамвае, а то было уже девять часов, я и собраться не успею. Ждать пришлось не очень долго, и уже через двадцать минут я оказалась дома.

Встретили меня сердитая и немного расстроенная мама и Афрон Картович.

– Вы же дежурить должны?! – удивилась я, обнаружив ветеринара дома. - Или покушать заскочили?

– Это я позвала Афрoна Картoвича, - мама сложила руки на груди. Значит, я в чем-то провинилась. - Твоя птица добралась до коробки с орехами и съела их все!

То-то ворон не вышел ко мне, когда я заходила домой. Я думала, что он обиделся, а он – объелся!

– Γде он? Что с