Дарья Кузнецова - Дым и зеркала Страница 21

— МОЛЧАТЬ! — вдруг рявкнул Разрушитель так, что все вздрогнули. Голос прозвучал громко, резко, хрипло, и приказ этот сработал лучше любых чар. И начавший возмущаться следователь, и взъерошенный Хар послушно затихли и замерли, как зачарованные наблюдая за старшим сыскарём.

А тот мучительно скривился, будто от боли, несколько раз сдавленно кашлянул, прикрыв ладонью рот. Потом, глянув на руку, поморщился, достал из кармана покрытый россыпью мелких бурых пятен платок, вытер алую кровавую пыль с пальцев и губ.

— Гор, ну зачем так, ты же… — с виноватым видом начал младший.

— Халим, держи себя в руках и не скатывайся в истерику, ты этим никогда ничего хорошего не добьёшься, — сиплым полушёпотом оборвал его Разрушитель. — А вы, молодой человек, прежде, чем орать и обвинять старшего по званию во всех смертных грехах, могли бы для начала выяснить, что происходит. С вашей стороны это выглядит полным непрофессионализмом, а для кого-то — и служебным несоответствием, — всё тем же тоном продолжил он отчитывать Хара. Тот выглядел подавленным и ошарашенным. — Никто вашу кровницу пока ни в чём не обвиняет. Сейчас она — свидетель, а вы своим поведением только дискредитируете её и заставляете усомниться, так ли всё в её словах и поступках гладко, — и он вновь закашлялся, прижав платок к губам.

— Может, позвать Целителя? — робко предложила я. Зирц-ай-Реттер только тряхнул головой, не прекращая кашлять. Настаивать я не стала, хотя, по моему скромному разумению, когда человек кашляет кровью, это как раз очень весомый повод обратиться к специалисту. — Ну, тогда, может быть, лекарство какое? — без особой надежды предложила я, хотя лекарств у меня в доме не было практически никаких. — Или, хотя бы, воды?

— У вас, случайно, нет молока? — с сочувствием глядя на заходящегося кашлем напарника, спросил Халим (наконец-то я знаю, как его зовут). — Тёплое лучше всего, — добавил он с виноватой улыбкой.

— Сейчас сделаю, — с готовностью подорвалась я и ушла в кухню, игнорируя недовольные гримасы старшего сыскаря и мрачные взгляды Хара.

Вернулась я в гробовую тишину. Ну, по крайней мере, не в скандал, а то этот Разрушитель меня и так своим кашлем здорово напугал, пусть луче молчит тихонько.

Приняв из моих рук стакан подогретого молока, мужчина медленно небольшими глотками его выпил. Прикрыв глаза, сделал глубокий вдох, и кивнул.

— Спасибо, — произнёс он. — Вы двое, выйдите, погуляйте, дайте уже спокойно поговорить, — велел Разрушитель, и — чудо! — его действительно послушались оба. Только, поймав мой взгляд, Хар перехватил двинувшегося к выходу следователя за локоть и потянул в сторону внутреннего дворика.

— Я могу чем-нибудь ещё помочь? — подбодрила его я, видя, что Разрушитель не торопится начинать разговор, вместо того с задумчивым видом массируя горло.

— Что? — опомнился он, будто очнувшись. — А, нет, это… не лечится, — он раздражённо поморщился.

А я поняла, что никогда больше не позволю себе высказываний о его здоровье. Потому что до меня наконец дошло, в каких условиях провёл этот человек все те годы, которые его считали погибшим, и что стоит за расплывчатой фразой Пира «плен его здорово покалечил». Вернее, появились определённые догадки, но подробности знать совершенно не хотелось.

Дальше разговор пошёл спокойно и по существу. Впрочем, как раз по существу я многого сказать не могла; просто потому, что не знала. Но Дагор внимательно выслушал все мои предположения и рассуждения, задал несколько общих вопросов — о финансовом состоянии, о родителях, об отсутствии личной жизни. Правда, придраться там было не к чему, все вопросы он задавал исключительно вежливо, без снисходительности и насмешек.

— А могу я взглянуть на договор? — в конце концов поинтересовался он.

— Да, разумеется, — поскольку в самом договоре не было ничего секретного, я подошла к столу и открыла внушительный деревянный ларец, в котором хранила документы.

Вот только договора, лежавшего пару дней назад сверху стопки, не было.

Заледенев, я принялась торопливо, один за одним перебирать разнокалиберные листки, пристально вглядываясь в подписи на контрактах.

— Он пропал? — со странной удовлетворённостью в голосе уточнил Разрушитель.

— Нет, он был здесь, сейчас найду, — чувствуя себя застигнутым на месте преступления воришкой, пробормотала я.

— Не трудитесь. Копия из Дома Иллюзий тоже пропала, — мягко пояснил он. — И экземпляр дора Керца не нашли. Зато нашли вот это, — и мужчина протянул мне небрежно сложенный вчетверо лист плотной гербовой бумаги. Растерянно хмурясь, я развернула его и вчиталась в идеально ровные строчки, написанные каллиграфическим безупречным почерком.

Пытаясь уцепиться рукой за воздух, я рухнула в кресло. Ноги подкосились, дыхание перехватило, а перед глазами заплясали чёрные мушки.

— Хар! — тихо прохрипела я, пытаясь откусить хоть немного вдруг окаменевшего воздуха. Мушки перед глазами слились в крупные пёстрые пятна, окончательно скрывшие картину реальности. Сознание почти покинуло меня, когда в лёгкие вдруг хлынул воздух с горьким лекарственным привкусом; не с трудом, сквозь сдавивший горло спазм, а сплошным потоком, как будто я махом проглотила порыв ветра. Резко усилившееся давление в груди вырвало из меня каким-то чудом обретённый воздух, и вновь кто-то сделал за меня горький глубокий вдох.

На этот раз я выдохнула сама и, часто-часто моргая, открыла глаза, наслаждаясь возможностью дышать самостоятельно.

— Выбирай, — мрачно проговорил Хаарам, чьё лицо было первым, что я увидела. — Или ты ложишься в госпиталь, или сегодня же я нахожу тебе сиделку, или кто-то из наших переселяется к тебе, или ты к кому-нибудь.

— Хар, это…

— Это была остановка дыхания, Лель, — оборвал меня он. — И если бы я не знал, где у тебя лежит ингалятор, и не умел делать искусственное дыхание, мы бы с тобой сейчас не разговаривали.

— Хар, я справлюсь сама, — попыталась возражать я.

— Значит, так, — друг поднял меня с пола, перекладывая на диван, после чего встал сам. — Я не знаю, почему ты не можешь рассказать о причинах своей болезни даже Пиру, я не имею ни малейшего понятия, почему ты не хочешь обратиться к Целителям. В конце концов, ты взрослый человек, и имеешь право на секреты и глупости. Но я как твой кровник обязан следить, чтобы ты не навредила сама себе. Пир скажет то же самое, будь спокойна.

— Не говори ему! — взмолилась я, торопливо садясь. — Он меня убьёт!

— Правильно сделает, — скривился Хар. — И — нет, я ему обязательно всё расскажу. Вы всё, что хотели, узнали? — мрачно воззрился он на следователей.