Завещание Петра - Никита Велиханов Страница 22

— Надо снять с неё изображение, выбрать нужный кусощщек и дать его в записи на передащщик. Только есть одна сложность — на камере стоят электронные щщасы, и на каждом кадре есть щщисло, щщасы, минуты, секунды... Ты сумеешь их заменить?

— Думаю, да. Правда, надо будет одновременно снимать показания таймера с этой камеры и накладывать их на новое изображение. Так ты сможешь незаметно подключиться к телекамере, не прерывая передачи?

— Ка-нещщна! Это ощщень просто технищщески. Берем проводощщек с иголощщкой, втыкаем её в их проводощщек возле камеры и присоединяем ма-аленький приборщщик — проверяем надёжность контакта. Вторую иголощщку втыкаем возле передащщика. Соединяем иголощщки своим проводощщком. То же самое делаем со вторым проводощщком.

— Я понял...

— Разрезаем их проводощщки! Ток пока что, временно, идет по нашим проводощщкам с иголочками. А мы в это время, спокойно, вставляем между их проводощщками...

— ...свой ма-аленькйй приборщщик...

— Нет! Не угадал! Мы им вставляем свой ба-альшой прибор!

— Вот скотина...

— ...Например, твой «Вампир».

— Ну, спасибо за разъяснение. А как же ты незаметно подберешься к их проводкам? Крыша беседки-то видна из-за кустов даже летом. А?

Ренат задумался так, что даже остановился, перестав приплясывать.

— В крыше дырку проделаю, —решил он. —Изнутри буду работать.

— Незаметно пилить, да? Потихоньку так сверлить рядом с микрофоном?

— Придется устроить небольшой ремонт беседки. А что, нельзя?

Вернувшись 1 апреля из аэропорта, они обвешались аппаратурой и потихоньку обследовали все здание штаба, не полагаясь на постоянно работавшие электронные средства охраны. Друзья обнаружили четыре внезапно появившихся прибора электронной слежки, из которых один был установлен в кабинете Борисова, а три — в беседке в садике перед зданием. Очевидно, люди, посетившие их дом за те два часа, когда он пустовал, не были прущими напролом через охранные системы «кабанами», а имели задачу остаться незамеченными. С этой задачей неизвестные справились довольно хорошо — ни одна из пяти телекамер, установленных вокруг здания, их не зафиксировала. Однако проникнуть в здание утренние гости не решились — видимо, у них были свои «приборщщики», указавшие им, что сделать это, не оставив следов, у них никак не получится. Два микрофона в беседке — внутренний и сверхчуткий внешний грасовцы нашли быстро. «Жучок» в кабинете Борисова Ренат обнаружил с большим трудом через три часа поисков.

Для оправдания в глазах окружающей общественности он использовал малярную люльку и сделал вид, что подновляет потрескавшуюся кое-где на тыльной части здания штукатурку. В одном месте оконная рама в кабинете Борисова была-просверлена насквозь тонким сверлом. В отверстие забили стерженек, на конце которого, очевидно, находился маленький микрофон. Ренат с удивлением и досадой обнаружил, что его локатор не замечает наличия жучка изнутри кабинета — подслушивающее средство практически не излучало электромагнитных волн и почти не содержало металлов. С внешней стороны окна от него наверх шел тончайший провод, похожий на приклеенную к раме паутинку. На лепном козырьке над окном —архитектурные излишества давно ушедших веков — был прикреплен передатчик, посылавший излучение тонким направленным лучом на крышу стоявшего неподалеку высотного здания. Взглянув туда, Ахмеров удивился второй раз — и гораздо больше, чем в первый. Он хорошо знал расположенный там казавшийся маленьким матовый шарик. Это был ретранслятор Федеральной Службы Безопасности.

* * *

Записка майора Борисова. Шифрованный файл OUSNECH 4.doc

Так вот, значит, где собака зарыта. Вот как оно было дело. Всё куда проще и, разом, куда сложнее, чем то, что всегда представлялось профессиональным историкам. Значит, наши новые знакомые —условимся называть эту организацию на принятый у её членов манер: просто Братством... Так вот, выходит, что родословная у наших новых знакомых из Братства куда разветвленнее и уходит куда глубже в прошлое, чем мне казалось раньше.

Итак, что мы имеем. Мы имеем тайную организацию, созданную именно как тайная организация с целью осуществления контроля за властными структурами Государства Российского (и не только Государства Российского), и основной задачей этого контроля является воплощение в жизнь совершенно безумной идеи — идеи всемирного господства России как Богом и Судьбой избранного государства. Такой идеологии и способа организации работы я ещё не встречал.

Исходная идея, конечно, не нова. Весь XVI и весь XVII век стоял на том, что Москва—третий Рим. а четвертому не бывать. Что русский царь — единственный православный государь после падения Византии, и, следовательно, единственный законный наместник Бога на земле. Что власть его лишь временно ограничена современными границами Русского царства, коим к тому же постоянно угрожают иноверцы — и магометане, и «немцы», которые ещё хуже магометан, поскольку извратили истинную веру. Ведь в XVI—XVII веках даже изучение иностранных языков рассматривалось на Руси как преступление противу истинной веры, поскольку единственный боговдохновенный язык есть язык церковнославянский, и даже греческий, и тот под подозрением, а уж латинский — от диавола несомненно. Не говоря о языках восточных.

Тяга к изоляционизму всегда уживалась с территориальной экспансией. Если экспансия проходила успешно — как в случае с Казанским и Астраханским ханствами, — в этом усматривался перст Божий и доказательство того, что русскому царю и в самом деле все подвластно. Если всё начинало идти вкривь и вкось — как в начале XVII века, —то поднимался эсхатологический миф о Войне Конца Света. Чаши весов в Москве колебались, и стало ясно, что если не прийти сейчас на помощь своим, православным, то «чертовы ляхи» снова возьмут верх —и Святая Русь опять будет брошена к ногам неверных. Этим и было вызвано и всенародное воодушевление, с которым формировалось ополчение Минина и Пожарского, непослушание «воровских казаков» князю Трубецкому. Так что ни Пётр, ни те, кто чуть позже его именем и волею его призрака создавали это самое Братство, ничего особо нового не выдумали. Кроме одного.

Кроме того, что государственная идея переплелась у них с идеей национальной. Потому что Пётру, по большому счету, до пятого пункта никакого дела не было. Он поднимал Россию, а не русских. Более того, иногда он поднимал её вопреки воле этих самых русских, ломая их и заставляя идти в общей упряжке с иноземцами и иноверцами. И эта идея —идея русского царя как властителя не только единственного на свете, а потому Богоизбранного Православного Государства, но и наделенного особой миссией, единственного в мире, уникального во всех отношениях русского народа — выдаёт время создания и самого апокрифа (в котором, по сути, ничего особо тайного-то и нет, публиковался он на