Светлана Чехонадская - Саваоф Страница 22

— Ты говоришь о событиях до нашей эры? — серьезно поинтересовалась Инна, глядя на него почти с ненавистью. Она презирает подобные разговоры и презирает мое легкомысленное отношение к подчиненным.

— А какая разница! — трагическим голосом воскликнул Горик. — До нашей эры, после нашей эры, какая разница?! Вы представляете себе уровень события?! — Людей без чувства юмора он терпеть не может.

— Горик! Хватит! — наконец, взмолилась я, вытирая слезы.

Недавно Борис сообщил мне перед работой, что не все в сказках Горика вранье. В частности, у Хаммурапи действительно был сын Самсуилун, а мама Горика действительно ассирийка. Но вот его рассказы про собственное пьянство — неправда. Он наркоман и болен СПИДом. «Жаль парня. Он ведь очень талантливый, — сказал Борис. — Это я тебе как человек, секущий в компьютерах, говорю». — «Он лечится?» — спросила я, сделав вид, что это для меня новость. «Ну, поддерживает нынешний статус, но это съедает все, что он зарабатывает. Он, правда, стоит в очереди на социальную программу, но ты же знаешь, сколько там надо стоять. Половина умирает, не дождавшись». — «Может, походатайствовать перед руководством?» — «Ты хотя бы примерно представляешь, сколько у нас работает больных СПИДом?» В этот момент появился Горик и все началось, как обычно. «Горик, я забыл, как называется твоя национальность? Хетт?» — «Ассириец».

«Может ли ассириец украсть миллиард?»

Теперь обо мне.

Я убрала руки с клавиатуры.

Что я знаю о себе, как о возможном подозреваемом? Что много раз говорила своим сослуживцам, как мечтаю оказаться на месте грабителей — тех, кому повезло. «Бравировала смелостью. Это мне свойственно. Я вообще-то много болтаю почем зря», — сказала я еще не вернувшемуся Гергиеву. «Да что вы? — ответила я сама себе вместо него. — А Инна считает, что вы просто туповаты и вам даже не хватает ума скрыть свои истинные мысли». — «Да-а? Она так считает?» — «Она как-то сказала вам это, помните? Вы мечтали вслух, говорили, что ненавидите работу, а она спросила, зачем же вы тогда работаете. Ради денег, сказали вы».

Да, так и было. Гергиев этого еще не знает, но узнает обязательно: тот разговор ужасно разозлил Инну. Обычно бесстрастная и надменная, тут она завелась.

«Своих подчиненных с такими настроениями я немедленно увольняла!» — сказала она сквозь зубы. Мне нужно было промолчать, подмигнув Борису или Горику, но я не сделала скидки на ее паранойю и положение свергнутой королевы, слишком хорошо я представляю подобных начальников. Они отвратительны, эти тупые твари, больше всего на свете боящиеся, как бы их не разоблачили. Они рта лишний раз не открывают, только надувают щеки для важности. Они догадываются о своей вопиющей некомпетентности и похожи на учеников школы вождения, лихорадочно вцепившихся в руль негнущимися руками. А выпустите-ка их на трассу! Вы думаете, это разные вещи? Я как-то поинтересовалась: Инна многих уволила. Одних за красоту, других за наркотики, но большинство именно за «недостаточную лояльность». Как она ее определяла, эту лояльность? Да вот так же: по веселым фразам жизнерадостных и уверенных в себе профессионалов. Это как надо было всех против себя настроить, чтобы несмотря на контракт вылететь на следующий день после смерти покровителя! Точнее, он еще дышал, говорят, и она пыталась к нему пробиться... Тяжело ей быть у меня в подчинении.

Но я отвлеклась от вымышленного разговора со следователем. Не одна Инна слышала мои жалобы. Даже интерпретированные доброжелательно, они свидетельствуют не в мою пользу. Говорила, что денег маловато? Хотела завести ребенка? Интересовалась схемами краж? Имела доступ ко всем документам? Имела большой стаж и опыт? Муж разбирается в компьютерах? Но главное не это.

Банк «Елена» — это банк Антона. Время кражи было выбрано исключительно удачно. Только оно и позволило успешно провернуть операцию. Но для выбора времени нужно было обладать серьезной и секретной информацией.

То, что Антон уводил деньги и растрачивал кредиты, разумеется, было тайной — иначе он бы уже давно сидел. То, что в банке полный дурдом, было тайной тоже — иначе бы акционеры все это прекратили, а вкладчики — забрали вклады. Планы провести проверку Контрольное управление всегда скрывает до последней минуты, по-другому нельзя: банки успеют подготовиться. Тайна самой проверки защищена законодательством, и это логично — в противном случае начнется паника. Проверяют иногда и тех, на чей счет нет никаких подозрений, но все-таки чаще — тех ребят, чье рыльце в пуху. Как защитить репутацию честных? Только строгой секретностью. Не дай господь, информация просочится раньше времени! Засудят!

И все-таки тот, кто украл деньги, обо всем этом знал. И как ни крути, он знал кого-то очень высокопоставленного в банке Антона и кого-то очень высокопоставленного в управлении Микиса. Кто же это такой? Я даже умилилась, представив выражение лица Гергиева, когда он задаст этот вопрос. Оно будет такое... Как у врача-психиатра, разговаривающего с умственноотсталым.

Но и не это главное. В конце концов, под определение «знал дела Антона и Микиса» могут подпадать другие люди — да хоть они сами, Антон и Микис.

Но они не знали паролей.

На этот месяц их знали только четверо — четверо работающих в нашем отделе, включая меня. Никто из нас — ни балабол Горик, ни молчунья Инна, ни мелкий воришка Борис, ни презирающая условности я — не способны произнести их. Мы никогда не произнесем их вне этих стен, мы не проболтаемся о них в семейном разговоре или на дружеской вечеринке. Я не скажу о них на пьяной вечеринке, а Горик — приняв дозу. Это исключено, ведь мы рискуем жизнью.

И суд, разумеется, понимает это.

Но понимает как бы практически.

Теоретически все возможно. И теория эта тянет на тридцать пять лет разницы.

— Написали? — спросил Гергиев, склонясь над моим плечом. Он подошел совсем бесшумно. Когда его лицо оказалось рядом, запахло хорошим одеколоном. — О! Даже не ожидал. Пять строчек — это уже прогресс. Кто такие ассирийцы?

— Вы все поймете.

— О себе решили не писать?

— Я не успела.

— Ну и ладно. Мы встречаемся не в последний раз... Сохранили на диске? — Он выпрямился, и потянулся. — Фу! Устал как... Мне пора идти. Да и вам пора работать. До завтра.

...У работы есть одно-единственное преимущество — она отвлекает. Если бы Марианна работала, ей было бы не до скандалов, я уверена. Не работать можно, только если в жизни все хорошо и много денег, которые не жаль потратить на заполнение свободного времени. Но если не работаешь, денег обычно нет. Такой парадокс: или деньги или свободное время. Мало на свете счастливчиков, у которых есть и то и другое.