Алексей Троненков - Шагнуть в пропасть и полететь… Страница 22

Он к чему-то прислушался, чего Лара совершенно не уловил, и сделал знак топать дальше. Тропика значительно расширилась. Точнее говоря, это была и не тропинка, а просто открытое место позволило идти рядом, чем Лара и воспользовался.

— Ты не такой, как остальные иностранцы, с которыми я работал. — стал развивать Савушкин свою мысль, продолжая внимательно смотреть по сторонам. — И я хочу оказать тебе услугу и попытаться показать, в какой же стране ты работаешь, а главное, среди каких людей… А, проникнувшись этими знаниями и понятиями, ты станешь ценным специалистом по России, тебе выделят средства, откроешь ты свою фирму при полной поддержке государства, возьмешь меня к себе, и станем мы с тобой зарабатывать настоящие деньги! — мечтательно бормотал Савушкин.

Голос его все понижался, пока окончательно не сошел на нет. Они сделали резкий поворот, и у Лары перехватило дух. Раскинувшееся перед ними озеро было достойно увековечивания его на холсте. Редкие клочки тумана еще висели над поверхностью, но показавшееся с востока солнце уже окрасило червонным золотом идеальную водную гладь. Изменили свой цвет и подступающие к самой воде леса — порыжела хвоя, там и сям вспыхивала роса. И Лара подумал, за возможность вот так вот встречать рассвет он готов был пожертвовать многим.

Они забрали немного левее, туда, где взметнулась шелестящая живая камышовая стена. Осторожно разгребая высокие стебли, Савушкин стал пробираться по воде. Через пару минут они вышли из мелководья на небольшой островок суши, невидимый ни с берега, ни со стороны озера. Они со всего маху вогнали в мягкую землю свои трости-посохи и, приведя в действие нехитрый механизм, трансформировали верхние их части в веерообразные седалища. С удобством поспать, конечно, не получится, но частично разгрузить ноги, очень даже запросто. Лара впихнул в оба ствола патроны, вложил запасные в маленький патронташик на запястье правой руки, развинтил свой термос и налил горячего кофе. Оставалось ждать. На охоте он был в первый раз и не представлял себе, сколько времени нужно просидеть вот так, прежде чем начнется собственно пальба.

— И давно ты в этих местах промышляешь? — Лара даже не чертыхнулся, обжегшись кофе, настолько хорошо было на душе.

— Достаточно. — подтвердил Савушкин. — Это «динамовские» охотничьи угодья, а у меня раньше много друзей из… в общем, которые имели сюда доступ.

Стоя спиной к Ларе и не видя его внимательного и изучающего взгляда, Савушкин достал манок…

…Обратно они возвращались уже под палящим солнцем, приторочив теплые и ненужные теперь бушлаты за спиной вместе с ружьями. Лара так и не подстрелил ни одной птицы. Они вспархивали совершенно неожиданно, с треском вспарывая воздух, но всегда, поймав в прорезь своего прицела буроватое птичье тельце, ружье Лары замирало в бездействии. И каждый раз оба ствола безмолвствовали. Лара с удивлением понял, не сможет он просто взять и убить. Без причины. Не видел в этом СМЫСЛА. Не проникся он охотничьим азартом. Не смог. Вынужденный за свою бурную жизнь не раз убивать людей, он опустил изумительно прекрасную охотничью модель «Бергамо» перед беззащитной птицей.

Савушкин вначале на него недоуменно косился, а затем плюнул и погрузился в тот самый азарт. Птицы продолжали кружить, привлеченные звуком его манка, в воздухе пахло порохом, от буханья выстрелов закладывало уши. И спаниель, после каждого всплеска, радостно повизгивая, бросался в воду и скрывался в том направлении. Благодаря ему, ни одной тушки не пропало.

Он и теперь весело бежал впереди, сжимая в зубах мертвого селезня. Его длинные уши взметались в такт его прыжкам. Жизнь для него была и впрямь прекрасна. Лара тоже был благодарен Савушкину за эти выходные. Он действительно очень давно не отдыхал по-настоящему. А когда до места их ночлега оставалось километра два, Савушкин сделал крутой поворот и попер напролом через заросли чудовищного папоротника. Лара не отставал от него скорее из-за того, чтобы не затеряться в этих травяных дебрях, о чем прямо и заявил.

Через сто метров мучений, связанных с необходимостью выдергивания сапог из оплетавшей их высокой травы, миновав по пути ту самую дорогу, по которой вчера прикатили, Савушкин остановился и поманил Лару. Собака уже пребывала в классической стойке «смерть суркам». Лара заглянул через плечо спутника.

— Лисья нора. — шепотом поделился Савушкин. — Когда я две недели назад проезжал по этим местам, Бимка выследил. Если повезет, увидим. Ты, небось, настоящую лису-то и не встречал?

Савушкин замолчал, и они присели на упругую, прогретую солнцем прогалину, не упуская из виду нору. Спаниель Бимка сменил позицию на более удобную — улегся в ногах, тоже не спуская очень внимательного взгляда с темного отверстия под вывернутым, очевидно, грозой корневищем. Солнце разогрелось не на шутку. В лесу же жизнь текла чинно и несуетливо. Кто-то посвистывал, кто-то ухал, а громко стрекотало-то уж и вовсе рядом в траве. И бесконечно прекрасно пахло природой…

Рев мощного двигателя они услышали издалека. И несколько минут растерянно глазели друг на друга. Бимка дернулся ввысь, но шлепнулся обратно на землю, схваченный за ошейник крепкой рукой хозяина.

— Сидеть! — шикнул Савушкин, напряженно вслушиваясь в возрастающий гул. — Что за твою мать! Сказал же Ильич, нет никаких заявок на эти дни!

Голос становился все глуше, по мере того, как в глазах возрастало нешуточное удивление. В чем-то даже тревожное. Было видно, Лара не понял ничего из его бормотания, но тревожное ожидание передалось и ему. Чисто автоматически он зарядил ружье не встретив, против обыкновения, чуточку насмешливого взгляда компаньона.

Подобие дороги было им прекрасно видно, сами же они надежно укрыты густой массой папоротника. И вот прямо на них выскочила белая легковушка. Старенькая «БМВ» с затемненными стеклами, ревущая словно атакующий танк. Да и не мудрено было потерять глушитель по такой дороге и на такой-то скорости! Бедную жестянку так трясло и подбрасывало, и Лару невольно замутило, глядя на нее.

Не доезжая до них метров десять, водитель свирепо ударил по тормозам, и автомобиль ткнулся изрядно покореженным «фартуком» в землю. Судорожно распахнулась водительская дверца, мелькнули руки, и в заросли папоротника полетел черный тюк, сбивая и обламывая лопухообразные листья. Бросок был мощный — тюк упал всего в трех метрах от друзей, вогнав в ступор бедного Бимку. Тотчас машина взревела, из-под колес брызнули сухие комья земли, сизое облако вытравило все живое в радиусе трех метров, и «Боевая Машина Вора» юркнула в березняк, на окраине которого с другой стороны и расположился лагерь охотников.