История об игроках и играх (СИ) - Вольцик Кира Страница 23

— Жаль, — искренне сказала я. — И неожиданно, если честно.

— Почему? — удивился Петя.

— Не знаю, — пожала плечами я. — Мне казалось, тебе интересно заниматься своим делом.

— Реставрация тоже может стать моим делом, оказывается, мое образование может здесь пригодиться, — отмахнулся Петя. — Просто в библиотеке я нужен… А здесь? Я помню, как после третьего случая пришел к Кузьме, когда принес список публикаций… И помню, как он меня выставил вон. А ведь я был прав!

Хрупкий пластиковый стаканчик из-под кофе легко смялся в моей руке. Я мысленно себя отругала, медленно выдохнула и после положенной паузы спросила, стараясь не показать истинную степень интереса:

— Какой список публикаций?

— Список публикаций лучших студентов прошлого года выпуска, обладателей всевозможных грантов и рекомендованных к зачислению в аспирантуру. Молодежная газета посвятила июльский номер лучшим выпускникам самого большого университета нашей области, — принялся объяснять мне Петя. — Меня попросили перебрать подшивки, я нечаянно на этот номер и наткнулся.

— А причем здесь Кузьма? — ласково спросила я, слыша, как в голове звенит колокольчик интуиции.

Петя посмотрел на меня, как на тупицу, поджал губы и принялся объяснять дальше:

— Кузьма не причем, только среди студентов была и ваша преступница, та самая секретарша-переводчица. И среди ее публикаций были статьи, как сейчас помню, о трансформации мифа о гаммельнском крысолове в творчестве современных русских писателей, об особенностях перевода сказок Киплинга на русский язык, сопоставление нескольких переводов стихотворений Есенина на романские языки…

— Когда, говоришь, это было? — перебила юношу я.

— После третьего случая, после обеда, — Петя обиженно надулся. — Утром мы проверяли всех сотрудников «Апер», а около пяти на глаза мне попалась знакомая фамилия.

Я отвернулась от Пети. Для того, чтобы сосредоточиться, мне нужно было найти взглядом статичную точку. Криминалист на эту роль не тянул, поскольку слишком много двигался.

— Тебе же протоколы больше не нужны? — без интереса спросила я.

Петя отрицательно помотал головой из стороны в сторону. Я вытянула бумажки из его рук и без слов поднялась в читальный зал, забыв объясниться.

Первым делом я проверила почту, но Артем не торопился исполнять мою просьбу — мой ящик все еще был пустым.

Я разложила на столе перед собой копию протокола и погрузилась в чтение.

«Я никогда не думала о цепочке раньше, просто все так совпало.

Красиво.

Личной неприязни никто из пострадавших у меня не вызывает, мне бы хотелось даже извиниться перед ними, но они были мне нужны. Иначе не получилось бы… Было бы не так интересно.

Бывшего бухгалтера найти в городе было несложно, еще легче было с ним познакомиться. Я пару раз намекнула, как хочу сходить в оперу на «Нильса», он меня пригласил…

Со «звездой» все было куда интереснее, он отказывался общаться с простыми людьми, потому я несколько раз ему звонила от имени Артема. Мне хотелось, чтобы вы смогли оценить красоту моей схемы, потому я оставила для вас баранью лопатку. Помните, у Киплинга женщина покрывает баранью лапатку письменами? Очень красивый момент, очень сильный… Киплинг знал, что женщины куда ближе к природе и к мистике, чем мужчины и чем к мужчинам… И эти прыгающие сапоги… Мужчина запустил в кота сапогами. Вы не помните? Жаль, перечитайте. Поверьте на слово, Киплингу не зря дали Нобелевскую премию. Этот ход мне нравится куда больше остальных, я оставила Вам достаточно знаков, чтобы вы могли оценить нашу игру. Выглядело эффектно.

О «Жучке» я думала дольше остальных. Русского фольклора я практически не знаю, а в зарубежном не смогла вспомнить что-то, что легко ассоциируется с абстрактной собакой. Конкретные имена помнила, а вот просто собаку назвать не могла. Спасибо алкоголикам, что собирались у наливайки рядом с нашим офисом и взахлеб читали Есенина, они подсказали мне идею. Получилось почти также красиво, как с котом, но кот мне ближе. Кот — это Киплинг, я люблю Киплинга. А Есенин — не мое, он слишком эмоциональный… Чтобы вам было проще, я разлила жидкость для ловли насекомых. Собаку же звали «жучка», у вас и у Артема должна была сработать ассоциации с жуками, муравьями, насекомыми… А это только отвлекло. Жаль. Никак не могу привыкнуть, что у других людей может быть иная логика. До сих пор удивляюсь.

С «внучкой» было проще. К тому времени я купила сборник русских народных сказок. Из всех сказок про девочек, мне больше всех понравилась эта. Тем более, гигантскую корову словно специально собрали для нас. Ирония судьбы. Есть что-то в том, чтобы застрять в коровьем ухе, вы не находите? Очень необычно. И красиво. Удивительно красиво.

Для Ульяны я готовила роль «Бабы-Яги». Странно, что вы решили, будто бы я отдам ей роль внучки. Первая помощница, правая рука, всегда в курсе всех дел… Нет, еще на уровне задумки ей сразу была отведена роль «бабки». Они с Артемом как раз таскали с собой эти мерзкие коврики для йоги, мне показалось, что будет эффектно сыграть на игре слов. Что-то от Джерома К. Джерома, только на русский лад. Жаль, что вы не успели увидеть завершение. Я бы еще метлу положила какую-нибудь, ступу… Мало ли можно придумать? Я бы смогла, вы бы оценили…»

Я отложила листки в сторону, так и не определившись, хочу ли я встретиться с секретаршей для личной беседы. Она пугала меня своими эстетическими взглядами и ледяным спокойствием. Мне всегда казалось, что люди должны проявлять эмоции и чувства, а этот человек, казалось, был полностью лишен как первых, так и вторых.

Заглянув в почтовый ящик, я нашла присланные Артемом файлы — зарисовки Ульяны для журнала, о которых она рассказывала нам в «Бульдоге». Всего Ермаков прислал мне шесть файлов. Как я и просила, за последний год. По словам хозяина «Апер», о помолвке стало известно около восьми месяцев назад. Два лишние заметки я попросила для большей вероятности принятия верного решения. Я сделала несколько глубоких вдохов, отгораживаясь от ненужных эмоций, и открыла один за другим тексты, начиная с самой поздней даты, и начала читать в обратном порядке:

«Сейчас стало сложнее оскорбить человека.

То, за что раньше били морду, выставляется как знамя и несется гордо и высоко.

Трусы и инфантилы вместо того, чтобы отрицать плохое в себе и желать как-то избавиться от столь замечательных прозвищ, с вызовом их подтверждают и расписываются под ними же. Для каждой второй барышни "стерва" — комплимент. Больше нет понятия чести и достоинства.

Зато все имеют хрупкую душевную организацию, которая того и глядишь рухнет, как карточный домик, прямо на богатый внутренний мир, разнеся этот самый мир по всему свету. Перспектива, на самом деле ужасна, ибо вся гниль и гадость может расплескаться по миру внешнему, а мы потом планету отмыть не сможем.

Может быть, это обилие игрушек, попавшее в наш мир, так некстати разучило нас делить ценности на мнимые и настоящие? Или просто в такой яркости и радости мы не торопимся взрослеть?

Нет поиска, нет правды, нет цели.

Зато мы клевенькие»

«Иногда кажется, что мы слишком много внимания уделяем быту. Иногда — наоборот. И очень редко возникает ощущение, что внимания на сию не воспетую в стихах и прозе сферу жизни уделяется ровно столько, сколько нужно.

С одной стороны, люди начинают совместное существование из-за того, что вдвоем легче вести домашнее хозяйство. И замечательно, когда один из них (например, мужчина) обладает физической силой, а другой (женщина) умением выполнять дополнительные функции. С другой стороны, это постоянное испытание — терпеть рядом с собой круглые сутки чужого человека. Мне очень тяжело находиться постоянно с другими людьми. В том числе, с теми, к кому я хорошо отношусь. Как показали опыты, лишь малая толика моих близких друзей не вызывает у меня отчуждения после суток общения.

И все же, в быту есть своя магия, свое волшебство… Самая притягательная романтика — бытовая. Самая спокойная, самая надежная, самая согревающая»