Татьяна Иванова - Сорняк из райского сада Страница 23

— Я?

— Конечно, сам говоришь, что собака общая.

— Моей единственной подругой всегда была Элионте.

— Как? — удивилась Серафима.

— Элионте.

— Какое странное имя, ни разу такого не слышала, но мне кажется, что ей как раз подойдет!

Малыш, между тем, действительно повернулся к ним и громко спросил.

— Тетя, а как ее зовут?

— Элионте! — ответила Серафима и мило улыбнулась любопытному мальчугану.

ГЛАВА 8

Бархатная теплая воздушная волна нежно коснулась лица Серафимы. Она открыла глаза и прямо перед собой увидела Серафима.

— Как? Это ты? — удивилась она.

— Я!

— А как же ты сюда вошел? — Серафима машинально взглянула на окно. Оно было закрыто. И только легкие тюлевые шторы слегка трепетали от едва уловимого дуновения ночного ветерка, проникающего через форточку. Девушка перевела взгляд на дверь, заставив при этом улыбнуться своего гостя.

— Можешь туда не смотреть. Я даже не коснулся двери. Я не вошел сюда ни через дверь, ни через окно.

Серафима удивленно на него взглянула.

— А как же ты тут появился?

— Вот именно! Я тут появился!

— Но, каким образом?

— Согласно своему желанию и воле Бога. Разве ты не помнишь, что я ангел? А ангелы имеют свойство появляться перед людьми именно таким способом.

— Ты ангел?

— Да! Ведь я тебе уже говорил.

— Говорил, но я не верила.

— А сейчас веришь?

Серафима неуверенно пожала плечами.

— Нет.

Серафим улыбнулся.

— Ну, тогда смотри.

И он, моментально превратившись в облако, исчез.

Серафиму охватил страх, и от неожиданности она чуть не закричала. А может и закричала, только при этом сама себя не услышала.

Серафим же через минуту вновь появился, окутав девушку уже привычным потоком тепла, и умиротворение снизошедшее на нее при этом, рассеяло возникший страх.

— Ну, что ты теперь скажешь? — спросил он.

Она молчала, собираясь с мыслями.

— Я даже знаю, о чем ты думаешь. — Сказал он, лукаво улыбнувшись.

— О чем?

— О том, что факт моего появления и исчезновения тебя очень удивляет, но все еще не дает возможности поверить в существование ангелов.

— Точно! — удивилась Серафима. Однако тут же пренебрежительно ухмыльнулась. — Хотя, об этом не трудно было догадаться! Ну о чем, спрашивается, я еще могла задуматься в такой момент?

— Хорошо, можешь не верить, только суть дела от этого не меняется.

— Я верю. Ну… По-моему начинаю верить. — Смягчилась Серафима, ибо эта игра начинала ее приятно забавлять. — Понимаешь, твое появление так необычно, и потом, со мной это происходит впервые! Ко мне раньше никогда не приходили ангелы.

Он улыбнулся.

— Будем считать, что тебе повезло. Это явление, как для тебя, так и для меня, прямо скажем, из ряда вон выходящее.

— Что это значит?

— А то, что к людям ангелы являться вообще не должны!

— А как же я?…То есть, почему ты явился ко мне?

— Потому, что мне это было нужно! Я явился к тебе из-за себя самого.

— А почему именно ко мне?

— Я тебя выбрал, случайно!

— Что значит случайно? Что-то же этому предшествовало?

— Ровным счетом самая малость!

— Так не бывает.

— Бывает! Поверь мне!

— Ну, хорошо, пусть будет так! Тогда скажи, зачем тебе было нужно явиться ко мне из-за себя самого? Думаю, я имею право поинтересоваться, раз ты явился именно ко мне.

— Думаю, имеешь. Я явился к тебе, чтобы любить.

— Любить?… Меня?

— Ну да, чтобы познать любовь.

— Хм! Как интересно! А если я не захочу твоей любви?

— Тогда я отыщу себе другую избранницу. Хотя, должен признаться, что даже после короткого общения с тобой, мне будет трудно переключиться на кого-нибудь другого.

— То-то же! — с победным видом заключила Серафима и протянула к нему руки.

— Иди сюда, я еще никогда не занималась любовью с ангелом.

Взгляд молодого человека полыхнул страстью, и уже через мгновение Серафима ощутила, как его горячие губы покрывают поцелуями ее лицо. Она обвила руками его шею, приготовившись отдаться охватывающей ее страсти и… в этот момент отчетливо услышала какой-то непонятный грохот. Страстное лицо Серафима тут же растаяло и неожиданно исчезло! Серафима открыла глаза, продолжая прислушиваться к грохоту, который теперь уже явно доносился со стороны кухни, мимоходом понимая, что только он и является вполне реальным в этой короткой цепи предшествующих явлений, и с сожалением сознавая, что ей всего лишь снился сон! Она резко вскочила с кровати, нащупала халат, лежащий рядом на кресле и ринулась на кухню, где чуть не столкнулась с Володей. Появившийся там чуть раньше и встревоженный не меньше Серафимы, Володя уже протянул руку к выключателю, и вспыхнувший через минуту свет явил их взору собаку, вокруг которой медленно, из стороны в строну раскатывались по полу две круглые пятилитровые канистры с питьевой водой.

— Откуда она тут появилась? — спросила появившаяся вслед за ними Ирина, — ведь я же закрыла ее в сарае!

— Ты закрыла! — Володя ухмыльнулся и покачал головой.

— У тебя есть сын, чтобы следом ее и открыть, да еще втихаря, привести в свою комнату, и накормить до отвала чем-то сладким. Ладно, я пошел спать, а вы налейте бедолаге воды, раз она с таким усердием разыскивала ее среди ночи в чужом доме.

— Вот глупый мальчишка! — воскликнула Ирина. — Собака ведь чужая, кто знает, что у нее на уме!

Серафима почувствовала себя виноватой и занервничала.

— Ладно, Ириш, не сердись, я завтра же попытаюсь ее куда-нибудь пристроить.

— Да, что ты Симочка, я не сержусь на тебя. Я и сама бы привела ее на твоем месте. Дело не в ней и не в тебе, а только в Олежке.

— Конечно, Ира, я все понимаю, можешь ничего не объяснять. Пошли, нальем ей воды и опять закроем в сарае.

Вернувшись в комнату, Серафима подошла к окну и отодвинула штору. На улице было еще совсем темно, и лишь легкая предрассветная пелена только, только зарождающаяся на небосводе, сиротливо проглядывала сквозь редеющую гряду медленно текущих, рваных ночных облаков.

Серафима взглянула на часы. Было без четверти четыре. Она подошла к кровати, сняла халат, легла, и тяжело вздохнув, откинулась на подушку, тут же забыв про собаку.

— Ну и ну! — прошептала она, вспоминая свой сон.

Он был необычным, каким-то уж слишком явным и возбуждающим, и Серафиме даже показалось, будто на ее лице все еще присутствуют влажные следы от поцелуев Серафима, которые были такими сладкими и притягательными по силе своей, что у нее даже сейчас захватывало дух.