Евгений Дембский - Та сторона мира Страница 23

— Прошу.

— Я официально, Оуэн, — медленно проговорил Вуди.

— Ну так заходи официально. — Я направился в комнату, но меня остановил его окрик:

— Стой! Поедем в управление.

Я повернулся к нему. Какой-то незнакомый полицейский в форме сделал шаг вперед. Второй, Филипс, продолжал стоять неподвижно.

— Кто-то тебя водит за нос, капитан. Если хочешь, чтобы это ему удалось… — Я полез в карман и, вынув «биффакс», подал его Вуди рукояткой вперед.

Он стоял неподвижно, глядя мне в глаза. Неожиданно он повернулся к полицейским и сказал:

— Подождите меня. — Он сделал два шага вперед и закрыл дверь. Я пожал плечами, повернулся и пошел в комнату. Положив пистолет на стол, я взял бутылку, налил себе и сел.

— Только что кто-то хотел меня подставить. Спрятал под ванной вот это… — Я кивнул в сторону ножа. — Тебе звонили, так?

— Думаю, именно этим ножом перерезали горло Пиме Гордениус, — сказал я и влил в себя водку. Она была холодной и крепкой, я втянул носом воздух. Так научил меня Карл, которого, в свою очередь, наставлял какой-то славянин.

— А что ты об этом знаешь? — Джеймс наконец сел и налил себе четверть стакана. Выпив, он несколько раз кашлянул. — У тебя нет ничего другого? — спросил он, завершая официальную часть встречи.

— Есть. Но не знаю, не подстроил ли мой гость мне какую-нибудь шутку. А что касается Пимы… — я отставил стакан, — то она наняла меня позавчера. Утверждала, что кто-то убил ее мужа. Можешь проверить в моем компе, я открыл счет, разговаривал с ней один раз, а несколько часов спустя кто-то отрезал ей голову.

— Это была не жена Гордениуса.

Я посмотрел на него, стараясь, чтобы в моем взгляде он прочитал удивление и замешательство.

— В таком случае я не очень понимаю… — я наморщил лоб, тупо глядя перед собой, — зачем… Погоди! А настоящая Пима?

Он показал пальцем на бутылку и повертел им в воздухе. Я налил на треть. Он взял свой стакан и выпил; на этот раз обошлось без кашля.

— Нет ее! Уехала в отпуск и исчезла. Мать ее мужа утверждает, что не разговаривала с ней уже месяц. — Он угостил меня сигаретой.

Я выпустил облачко дыма и сказал:

— Может, сначала убили ее, а потом напустили на меня ту, другую?

— Вполне возможно. Но уверенности у нас пока нет.

— А кто она такая? Та, убитая?

— Нора Дент. Какая-то актрисочка. Режиссеры за нее не дрались. Кто-то ее нанял, чтобы она сыграла небольшую роль. Но зачем? Какие-нибудь мысли есть?

— Откуда? — Я затушил сигарету в пепельнице. — Я никаких дел не веду, разве что кто-то хочет мне отомстить, но это не имеет никакого смысла. Если бы я просто получил по башке, то ты знал бы, что искать, но столь изощренная интрига? И притом совершенно по-дурацки организованная. — Я покачал головой.

Вуди достал платок и, взяв нож, бегло осмотрел его.

— На нем наверняка есть мои отпечатки. Какое-то время я действительно был без сознания. А потом вытащил его из-под ванны… И не думаю, чтобы на нем было что-то еще.

— Наверняка нет, но на всякий случай… — Он спрятал нож в карман и встал. — Послушай, через несколько дней мы организуем небольшой прием. Одри и я хотели бы, чтобы наши друзья взаимно познакомились. Собственно, с моей стороны речь идет только о тебе. Придешь?

— Конечно. — Я тоже встал. — Прежде всего хотел бы познакомиться с твоей избранницей. Судя по фотографиям… — Я уважительно замолчал.

— Она еще лучше. Сам убедишься. Ну… до свидания. — Он направился к двери, но, взявшись за ручку, обернулся.

— Будь осторожен, — серьезно сказал он. — Что-то мне тут не нравится.

Я кивнул:

— Мне тоже.

— Если что, то знаешь, где меня искать, так? — спросил он.

Он часто так спрашивал. Особенно с тех пор, как получил ВЧ-телефон. Я всегда отвечал ему, что найду номер в телефонной книге.

— Знаю. Поищу в телефонной книге, — сказал я. Он вышел.

Я вернулся в комнату, забрал бутылку и спрятал в холодильник. Вынув из него все продукты, не находившиеся в герметично закрытых упаковках, я, в душе смеясь над самим собой, выбросил их в мусоропровод. Составив список покупок, я переслал его по электронной почте в магазин, сделал себе крепкого кофе и вернулся в кресло.

Мне удалось отключиться. Я сидел расслабившись, мысленно повторяя детский стишок: «Сидела птичка на лугу, подкралась к ней корова… Ухватила за ногу, птичка, будь здорова…» В пятый раз, когда я уже начал ритмично барабанить по подлокотнику кресла, звякнул телефон. Я вскочил, налетев на стол. Несколько капель кофе брызнули на блюдце. Я поднял трубку.

— У меня нет времени, — услышал я голос Картера. — Если тебя прослушивают… Говорить?

Я стиснул кулаки.

— Мы не можем встретиться? — спросил я, зная ответ.

— Не успеешь. Говорить? — раздраженно повторил он.

— Да.

— Огайо-стрит, двенадцать. Кегельбан. Спросишь швейцара насчет Дуду. Это ближайший приятель Луппо. Вот и все, что я могу тебе сказать.

— Что случилось? — спросил я.

— Чудо. Вскоре после твоего ухода зазвонил телефон. Никто не отвечал. Я бросил трубку и вышел в киоск за сигаретами. Едва я успел выйти из ворот, как мой этаж исчез с лица земли. Понимаешь? Я сваливаю из этой страны. Пока!

В трубке раздались короткие гудки. Я положил ее и вздохнул. Потом сунул в карман «биффакс» и вышел из квартиры. Прежде чем закрыть дверь, я воткнул в щель полоску фольги от пачки «дромадера». Спустившись вниз, я вызвал из гаража автомобиль, а когда тот выехал, сел и помчался на полной скорости. Вскоре я заметил сзади свет фар неотрывно следующего за мной автомобиля. Прибавив еще газу, я промчался через перекресток на красный свет, пронесся по двум односторонним улицам против движения и в итоге целым и невредимым оторвался от «хвоста». Припарковав «бастаад», я пешком дошел до старого вишневого «гурона», стоявшего около цветочного магазина «Ямайка», и, открыв дверцу, сел за руль. Улица все еще была пуста. Я проверил состояние счетчика, количество топлива и включил зажигание. Машина завелась уже с третьего раза, хотя последний раз я пользовался ею семь месяцев назад.

Когда-то делали хорошие автомобили.

Терминала в нем не было, так что я связался по телефону с городской справочной и выяснил, кто является владельцем кегельбана на Огайо-стрит. Фамилия ничего мне не говорила. Я доехал туда минут за шесть или семь, все это время молясь, чтобы швейцар не удивился при виде меня.

Он не удивился. Беззастенчиво рассмотрев под светом фонаря пятидолларовую купюру, он бросил мне листок бумаги, на котором деловито накорябал: «Дрискол-стрит, отель „Палас"». Я поколебался, не расспросить ли его о других приятелях Луппо, но отказался от этой идеи. Выйдя на улицу, я сел за руль «гурона», но сразу за перекрестком вляпался в пробку по случаю какой-то аварии. Неведомо откуда за мной появились еще и другие автомобили. Я торчал на месте, как идиот, зажатый со всех сторон, и лишь через полчаса, вырвавшись из пробки, помчался на Дрискол-стрит. Мне пришлось дважды проехать по темной улочке, прежде чем я отыскал «Палас». Дверь была заперта, и я долго в нее колотил, пока наконец не послышались быстрые шаги, и дверь приоткрылась. На пороге стояла молодая девушка, курносое лицо которой покрывал толстый слой пудры, губной помады и крема, не обязательно наложенный именно сегодня. Заморгав густо подкрашенными ресницами, она спросила: