Светлана Чехонадская - Саваоф Страница 24

Вслед за моим мужем вошли три человека. Один из них снова представился. Я его почти не слышала, мне не хватало воздуха, и я боялась, что это будет заметно.

— Что случилось? — видимо, не в первый раз спросил Алехан.

— Сейчас я все объясню. — Человек успокаивающе поднял руки. — Можно сесть?

Они все уселись напротив меня. Алехан встал у бара.

— Скажите, вы знаете Татарских? Антона и Елену?

— Да, — сказал Алехан. — Это наши друзья.

— А Микисов? Я правильно произношу? Это фамилия или имя?

— И фамилия, и имя. Тоже знаем.

— Вам придется проехать с нами.

— Нам?!

— Мне, Алехан, — сказала я. Голос у меня был хриплый. Сказав эти два слова, я закашлялась.

— Так нам или ей? — спросил он.

— Вам обоим, — сказал тот, что представился. — Если родственников нет, то для идентификации личности требуется четыре свидетеля. Микисы уже там. Они сказали, что вы ближайшие друзья. Одевайтесь, пожалуйста.

— Чьи ближайшие друзья? — Алехан растерянно посмотрел на меня. Мне снова показалось, что он переигрывает.

— Елены Татарской.

— А что с ней?

Человек вздохнул. Я наблюдала за выражением его лица и вдруг поняла, что речь идет о чем-то другом. Не о краже миллиарда. Это что-то не имеет отношения ко мне. Оно касается Елены.

— А что с ней? — повторил Алехан.

— Вы ее давно не видели?

— Мы ее вчера видели. Она была здесь.

«Вчера! — мысленно повторила я вслед за мужем. — Только вчера! Из-за этой кражи кажется, что прошел целый год!»

— Муж был с ней?

— Естественно. А что случилось?

— В каком она была настроении?

— В прекрасном. Что случилось?!

— Она покончила с собой, — наконец ответил человек. — Повесилась в ванной.

У дома приглушенно вспыхивала мигалка. В этом богатом районе и полицейские машины другие — более «вежливые»: они не имеют звуковых сигналов, и свет у них похож на обычный. Впрочем, мигалку лучше было выключить совсем. Дома расположены на большом расстоянии друг от друга, но по улице часто кто-нибудь проезжает. Вот и сейчас за соснами остановилась дорогущая машина, в окне виднеется испуганное женское лицо.

Это невероятно красивый и очень дорогой район. Звенигород — так он называется. Правда, это окраина Москвы, но окраина особенная. Здесь сосны, река, здесь дома спрятаны в глубине огромных садов, и почти тихо.

Особняк Антона — один из самых скромных. Первое время Антон даже комплексовал из-за этого. Да и Елена подливала масла в огонь. Не специально, нет, она очень прямой человек, но она еще и красивая женщина, ее сразу стали приглашать в соседние дома — для украшения вечеринок. Так что она насмотрелась.

...Там есть шестиэтажные дворцы с мраморными колоннами и распластавшиеся по земле «умные» дома, куда достаточно просто войти и пукнуть, чтобы дом узнал тебя, включил твою любимую музыку, заказал любимое блюдо из ресторана и нагрел ванну до нужной температуры. Но и эта роскошь не предел. Есть еще бассейны с крокодилами, поля с антилопами и собственные отводы от реки — многокилометровые заливы, обсаженные пальмами и лотосами, где всегда солнечно, а крыша покрыта особым материалом — голубым, каким небо теперь никогда не бывает, но, вероятно, было тысячу лет назад.

Самое интересное, что я никогда не завидовала ни крокодилам, ни лотосам, ни даже мраморным колоннам, все это казалось таким далеким и невозможным. Но я всегда завидовала дому Елены и Антона. «Заведешь такой, захочешь крокодилов», — как-то сказал мне Антон. Я не сомневаюсь. Но тоски по крокодилам мне не узнать, мне и такой дом, как у них, не светит.

Мы шли за следователем по дорожке, ведущей в глубь сада. Я уже успокоилась, хотя и всхлипывала в платок — плач застрял в носу. Мигающая машина осталась за воротами. Вспышки света беззвучно бегали по цветущим кустам. Шиповник казался то желтым, то синим. С его веток тяжело и шумно вспорхнула крупная птица. Я знаю, что Елена и Антон ежемесячно тратят тысяч двадцать, чтобы покупать новых птиц. Они здесь не приживаются, дохнут. Шиповник тоже надо непрерывно подсаживать. Если не будешь этого делать, местный кондоминиум оштрафует, а потом и вовсе поставит вопрос о продаже дома. Желающих купить — огромная очередь. Лет девять назад, во время кризиса, Антон совершенно случайно пролез в этот район — купил дом у разорившихся наследников композитора. Все считают, что ему неслыханно повезло.

Мы приблизились к раскрытым дверям и вошли в ярко освещенный холл. Здесь все было разбросано, на паркете почему-то валялись Еленины вещи на вешалках. У входа в следующую комнату стояла бледная Марианна.

Она посмотрела мимо меня, но затем увидела Алехана. Лицо ее некрасиво скривилось.

— Господи! Наконец-то!

Плача, она подошла к нам и обняла нас обоих. Из кабинета Антона высунулся Микис. Он выглядел очень уставшим. Издалека он кивнул нам головой, а затем снова скрылся за дверью.

— Здесь обыск? — тихо спросила я Марианну, вытирая щеку, которую она мне намочила. — Почему все разбросано?

— Обыск? — Марианна отодвинулась, чтобы увидеть мои глаза. — Вы ничего не знаете?

— Знаем. Елена покончила с собой.

— Да, покончила. Но как!

— Повесилась.

— Но как?!

— Что значит: как? — спросил Алехан, хлопая себя по бокам. — Сигарет нет? Ужасно курить хочется.

— То и значит. Вы знаете, что это я вызвала полицию?

Мы молчали, ожидая продолжения.

— Я звонила Елене весь день и дозвонилась только после обеда. Она была очень грустной, сказала, что Антон куда-то исчез, его все ищут, но не могут найти, что из-за какого-то недоразумения заблокирован ее счет в двух банках. В других банках нормально, но все равно неприятно. Я сказала, что хотела бы с ней поговорить. Ты знаешь, о чем... — Марианна кивнула мне головой.

— О чем? — спросил Алехан.

— О вчерашнем... Она сказала: приезжай. Я уже была одета, когда она вдруг перезвонила и предложила приехать попозже, потому что у нее важная встреча. Я рассмеялась. Елена и важная встреча! Спросила ее: с маникюршей? Она как-то странно ответила: нет, это связано с договором.

— С договором?

— Ну, или с уговором. Я не расслышала. Мне показалось, это какое-то банковское название, что ли. Короче, она предложила приехать часа через два. Сказала, что заказала ужин из ресторана. И вина-а-а...

Марианна заплакала, хлюпая носом. Она уткнулась Алехану в плечо. Он растерянно смотрел на меня и сам чуть не плакал. На нас никто не обращал внимания. На другом конце комнаты, примостившись на край антикварного стула, молодой следователь вбивал данные в записную книжку. За дверью кабинета негромко переговаривались мужчины, был слышен спокойный голос Микиса. Еще один молодой парень, стоявший у лестницы, безуспешно пытался до кого-то дозвониться.