Нет сигнала - Александр Верт Страница 26

На столе что-то было не так. Она это чувствовала, но никак не могла понять, что именно, потому методично пересчитала стаканы из кофейного автомата и содрогнулась. Их было тринадцать, а с этой цифрой Нина не хотела иметь дел. Суеверие – штука совершенно ненаучная, но у практического врача оно всегда заводится, каждый из них волей-неволей находит свой зловещий знак, после которого становится не по себе, а важное дело идет не так.

– Все это глупости, – говорил ей брат. – Важен не сам знак, а твое чувство беспокойства. Ты просто предчувствуешь проблемы, а твой разум находит цифру тринадцать, чтобы проорать тебе, что проблема действительно есть. Лучше бы ты просто научилась не врать себе в сложных ситуациях.

– Но знак-то есть! – возмущалась на это Нина.

Понимать глубинные смыслы всего этого она не хотела, просто знала, что если встретит цифру тринадцать, все пойдет наперекосяк, потому даже палаты с этим номером упразднила, благо не одна она имела к этой цифре предвзятое отношение. В центре даже тринадцатый этаж назывался нечетырнадцатым, а программа нумерации карт не ставила три после единицы, что иногда мешало работе статистиков.

Уровень безопасности от цифры тринадцать был на высоте, а тут такая страшная грубая оплошность – тринадцать пустых стаканчиков из-под кофе.

Первым порывом было вышвырнуть их все в урну, а потом она вдруг поняла, что тогда в ее кабинете будет лежать тринадцать стаканчиков, а значит день не только начнется со зловещего знака, но и пройдет с его тайным дыханием из-под стола.

Нечёсаная, неумытая она побежала вниз добывать такой же четырнадцатый стаканчик, пока не обнаружилось, что все окончательно пропало.

Попасть картой в ячейку кофейного автомата оказалось задачей почти невыполнимой. Центр уже просыпался. Ее коллеги сонно сновали по холлу, кто-то из пациентов спустился, чтобы немного размяться. Многим тут рекомендовали вместо зарядки пройтись утром по просторному холлу, изучить росписи на стенах. Деталей в них было так много, что при каждой прогулке можно было найти что-то новое.

Сама Нина часто рекомендовала такую замену зарядки, хотя сама по утрам не могла даже вставить карточку в кофейный аппарат. Та просто не влезала, во что-то упиралась, задевала невидимую преграду, пока уверенная мужская рука не поймала ее руку и не направила карту куда надо. Нина даже не вздрогнула. Руку брата она узнала быстрей, чем смогла осознать. Такой уж у нее был старший брат: всегда уверенный, упрямый, вредный, но способный в нужный миг вставить вместо тебя карту в кофейный автомат и даже нажать на нужную кнопку, зная, какой кофе ты пьешь по утрам.

– Нет! Черт! – взвизгнула Нина, осознав, что он выбрал правильный кофе для утра, но совершенно неверный для ее цели. Крепкий американо аппарат выдавал в маленьких стаканчиках, а ей позарез нужен был большой стакан, как у латте или рафа. – Ты все испортил! Теперь все точно пропало!

Она сначала простонала, потом посмотрела на Новикова, который удивленно приподнял брови.

– Ты что, совсем не спала и окончательно сбрендила? – спросил он, оценив уровень бедственного состояния сестры.

Такой растрепанной и помятой в последний раз он видел ее после школьного выпускного, когда вынимал пьяную вдрызг сестру из кустов, в которые она рухнула, пытаясь на ходу избавиться от босоножек на шпильке. Они ее так замучили, что сделать еще два шага до капсулы она наотрез отказалась, зато после падения ее донесли на руках и даже не стали потом издеваться, просто отвезли домой и уложили в кровать.

Еще подростком оставшись без родителей, Нина смогла полностью положиться на родного брата и рядом с ним всегда невольно расслаблялась – таким надежным он ей казался. С ним даже катастрофа тринадцати стаканов была не так страшна, но она все равно надулась.

– Мне нужен большой стакан.

На такое замечание Новиков среагировал мгновенно, забрал себе кофе и нажал еще одну кнопку – все равно карту никто не удосужился достать.

– Значит этот будет мне. Ты чего в таком виде по приличным местам ходишь?

– Все так плохо? – спросила Нина, жалобно выгибая брови домиком.

Вроде взрослая, умная женщина, а мгновенно превратилась в девчонку, которую хотелось защищать и утешать, а главное соврать, что все не так страшно, а она вообще хороша, но у Новикова был иммунитет к ее обаянию, и он холодно заявил:

– Хуже не бывает.

– Я только встала, – виновато призналась Нина, – даже не умылась, у меня там тринадцать стаканчиков…

Новиков только криво усмехнулся и сделал вид, что понимает.

– Расскажешь, что у тебя по моему делу?

– Ничего, я же еще вчера сказала. Идей нет. Ты мне видео отправил?

– Забыл.

Нина смерила его укоризненным взглядом, забрала свой кофе и хотела уйти к себе, презрительно фыркнув, но брат мгновенно остудил ее пыл, достав карту и показав ей.

– Ой! Не успела, теперь точно все пропало! – воскликнула Нина и, окончательно забыв про карту, указала на входную дверь.

В холле стоял Матвей Денисов и растерянно озирался по сторонам, не понимая, куда ему надо идти.

– Задержи его! – попросила Нина и побежала в кабинет просто потому, что если туда зайдет пациент, пока там тринадцать стаканов, за работу, по ее мнению, можно не браться вовсе.

Новиков только затылок почесал, не зная, что ему делать, но Матвей заметил его первым и подошел сам.

– Мое приглашение сюда – твоих рук дело? – прямо спросил он.

– Моих, – признался Новиков, не видя смысла отпираться. – Только тебе разве плохо? Лучшие в мире кардиологи проверят твое состояние.

– Ничего себе у тебя знакомства! – воскликнул Миша, увидев, с кем разговаривает брат.

Он задержался во дворе, устраивая арендованную капсулу на подземной парковке.

– А вы что, вместе? – удивился Новиков. – Я думал, вы однофамильцы.

Правды он просто не узнал – всегда были дела поважнее, но дело Михаила Денисова давно лежало на его столе среди других кандидатов на одну важную