Дом стекла и света - Марк Хармс Страница 26

– Господин Виндз, разумеется, говорит о выдвинутой им недавно на Конгрессе пересмотра современной истории теории, – снова встрял второй, которого Питер определил ведущим этого замысловатого диалога, – согласно которой все войны и конфликты, возникающие на протяжении существования человечества, вызваны сексуальными проблемами, а также проблемами, создаваемыми вокруг сексуальных меньшинств. Надо сказать, что подобный подход встречает огромное количество положительных откликов…

Убедившись, что адмирала среди присутствующих нет, Питер осторожно вышел из телестудии. Куда же пропал старик?.. Может быть, он за дверью с надписью “Парламент”? Но что делать ему, простому разбойнику и похитителю, среди политиков и демагогов? Хотя, возможно, название – всего лишь хитроумный способ привлечь зрителей, ведь не может же настоящий Парламент быть одним из шоу, транслируемых по экранам Дома?

Он потянул ручку. За дверью был темный коридор, в конце которого слышался гул, создаваемый множеством голосов. Питер, стараясь ступать тихо, словно кошка, прошел вперед, и его взору предстал невероятно длинный, словно высеченный для титанов, дубовый стол, установленный на высокой сцене, вокруг которой были расставлены десятки камер. Вокруг стола сидело множество людей в строгих костюмах – именно они создавали гул, и сыщик почувствовал себя так, будто находился в раздраженном улье.

– На сегодняшней повестке дня – подробный разбор законопроекта о запрете съемки телекамер в душевых и уборных в ночное время, – уверенным, хорошо поставленным голосом возвестила одна из сидящих за столом. Остальные постепенно замолкли. – Как известно, некоторые из тележителей периодически чувствуют дискомфорт от телекамер, при этом многие из них не понимают, насколько важен для государства этот процесс, столь грубо называемый ими “слежкой”. Прошу вас, господа, разберитесь с этой темой прямо сейчас, в нашем сегодняшнем выпуске “Парламента”! Передаю слово господину Суинни, представляющему ряды партии “Его Великолепие – навсегда!”

Откуда-то из зала донеслись рукоплескания. Питер обернулся: оказывается, они исходили от какого-то устройства, имитирующего шум, издаваемый аплодирующей толпой.

Со стула поднялся молодой человек. На руках его были татуировки, бровь над левым глазом – проколота. Откашлявшись, он начал:

– Подобное непонимание проблемы зачастую связано с искажением фактов. В первую очередь, стоит понимать, что установка камер произошла по инициативе самих горожан – Его Великолепие лишь выполнял их святую волю, ведь он понимал всю важность участия народа в политических процессах телегосударства. Во-вторых, слово “слежка” вот уже второе десятилетие находится в Списке Устаревших Слов – вместо него давно используют такое понятие, как “выявление преступных элементов”. Также, нужно помнить, что…

Но его речь прервал один из его коллег, уродливый горбун, которого Питер поначалу вовсе не заметил – настолько низко тот сидел в своем кресле.

– Бла-бла-бла, мистер Суинни–Свинни! – издевательски пропел горбун. Остальные угодливо рассмеялись. – Болтайте меньше! Все знают, что камеры нужны нашему народу сильнее, чем воздух!

Девушка, которой принадлежало первое слово, тоже улыбнулась – казалось, хамское поведение здесь нравилось всем, кроме Питера.

– Господин Шмиссер, как всегда, снова попал в точку! Зачем разводить бесполезные дебаты, когда все и так все понимают? Ведь так?

Остальные стали что-то шумно обсуждать, хмуро косясь на покрасневшего мистера Суинни, некоторые одобрительно хлопали по плечу уродливого горбуна.

– Разумеется, решение проблемы всем известно, мисс Боулл! – поднялся со своего места упитанный блондин и ослепительно улыбнулся в телекамеру, нависшую прямо над ним. – Нужно ввести в прайм-тайм дополнительный выпуск “Внушений от Его Великолепия”, чтобы тележители в очередной раз убедились, что им не стоит испытывать стыда или угрызений совести, когда за ними наблюдает Его Великолепие – он не преследует каких-то личных целей и уж точно не будет никому раскрывать ваших тайн, он всего лишь хочет, чтобы вы жили свободно, ничего от него не тая, не храня никаких секретов! Вся информация, которую получают телекамеры – идет на благо самим жителям нашего прекрасного государства, почему же еще есть люди, которые этого не понимают? Жители порой сами не догадываются о том, какие товары или услуги им следуют заказать – но их повседневные дела, бессознательно брошенные слова и фразы, их поступки и проступки расскажут об их нуждах все, что нужно знать Великим Корпорациям! Именно благодаря камерам и возможна эта, не побоюсь этого слова, утопия!

Устройство снова воспроизвело одобрительные рукоплескания, на этот раз они были более длительными и сопровождались хвалебными отзывами и улюлюканьем. Участники телевизионного фарса под названием “Парламент” снова загомонили, каждый на свой лад – кто-то хвалил блондина за его монолог, кто-то осуждал, а кто-то вообще стал скандировать имя Хэйла. Камеры жадно следили за всеми участниками, при этом не всем внимания уделялось одиноково: например, на господина Суинни камеры после того, как его оборвал горбун, вовсе не смотрели, зато на блондина сейчас было уставлено больше половины всех объективов, в каждый из которых он попеременно улыбался своей широкой, но фальшивой улыбкой.

– Прошу тишины, коллеги! – снова подала голос мисс Боулл, встав со своего кресла. – Сегодня, в конце рабочей недели, проводится очередное, уже ставшее традиционным, голосование на исключение неактуальных участников. Давайте взглянем на рейтинги!

Над серединой стола зависло голографическое изображение таблицы, в которой указывались фамилии с фотографиями и цифры напротив них. В самом верху столбца стояла мисс Боулл, а конец замыкал горбун.

– Итак, на таблице указан рейтинг парламентеров на момент прошлого голосования. Как видим, кандидатом на исключение до сегодняшнего дня считался господин Шмиссер…

Горбун вдруг жалобно заскулил и захлопал по столу ладонями, обезображенными какими-то болезнями.

– Но, – улыбнулась мисс Боулл, – возможно, сегодня голоса зрителей изменят текущую ситуацию. Давайте дадим нашим телезрителям время на раздумья.

Прошло несколько минут. “Парламентеры” негромко переговаривались, некоторые сочувственно гладили по голове хныкающего горбуна. Наконец, раздался звук оповещения. Таблица загорелась синим светом, и строчки с фамилиями в ней стали стремительно менять свое положение. Спустя несколько секунд все остановилось, и в самом низу оказался господин Суинни.

– Как мы все видим, по результатам сегодняшнего голосования нижнюю строчку занял господин Суинни – что в очередной раз доказывает непредвзятость нашей аудитории, у которой нет любимчиков, ведь для наших зрителей в первую очередь важен сам политический процесс, а не мишура вокруг него! И, кстати, мистер Суинни, ваши тату и проколотая бровь уже давно вышли из моды… Прощайте – возможно, вам повезет в другой раз, и когда-нибудь мы еще увидимся с вами за этим столом! А с вами, дорогие телезрители, мы прощаемся до завтра!

Испугавшись, что сейчас может начаться столпотворение, Питер быстро вернулся назад, прикрыв за собой дверь, и перевел дух.