Мои Белые Боги - Алиса Кортно Страница 26

стали сужаться. Здесь редко, кто ходил и кто бы что ни говорил, это чувствовалось хорошо на разнице: наверху обычно кипела жизнь, здесь – никогда. Коридор плавно, спиралью уходил вниз, еще минут через десять в новеньких проходах с блестящим камнем на стенах и тонким слоем пыли на полу пропали всякие разветвления и входы в другие помещения. С каждым шагом тускнело, словно кто-то медленно выворачивал лампочку, и скоро они шли в поздних сумерках, только от стен падал синий, зыбкий, лунный свет. За очередным плавным поворотом, уходящим в лунную полутемень, спина идущего впереди вестника вдруг исчезла и тут же Сашина нога ступила на что-то скользкое, поскользнулась и Саша полетела вниз. Куда, судя по всему, в полном молчании падали остальные члены группы. От неожиданности Саша вскрикнула и пока скользила вниз по гладкой каменно-ледяной горке многократно протянула букву «ааааа» и кое-что из допустимых в приличном обществе ругательств. Но этого никто не слышал. Ей повезло идти предпоследней. Скатывающийся перед ней вестник зацепился кинжалом за покрывающий горку лед. Долго удержаться в этом положении не дала скатывающаяся следом Сашенька и они вдвоем упали на небольшую, мягкую горку тел, которую перелетел Отика и сбил с ног только встающего после падения Перекоса. Саша беззвучно рассмеялась. И другие вестники тоже беззлобно похахатывали и подавали руку, и вытаскивали друзей за ноги и за руки из горы шевелящихся тел и еще смешней это было оттого, что никто ничего не слышал. В целом обе группы провалились благополучно и, распутавшись, стали оглядываться. Воздух светился голубоватым светом. Стены словно обтянуты драконьей кожей. Потолки волной опускаются вниз, до самого пола и поднимаются вверх, стены волнистыми загогулинами перехлестываются с потолком и вся эта фантазия авангардиста мешает понять насколько далеко уходит пространство. Что касается пола, то Саше вспомнилась игра: пол – это лава. Так вот здесь пол – это чуток разволновавшееся и застывшее в камне море. Плыть по нему не получится, ползти будет очень долго. Первые храбрецы начала прыгать с «волны» на «волну» и торопить остальных. Прыгать по скользким каменным волнам сначала казалось делом сложным, потом вполне себе даже посильным занятием и они прыгали и прыгали и не видно было конца этой каменной реки. Если у кого и возникали трудности, то о них никто не слышал. Прыжок, прыжок! Саша поймала баланс, протяжно выдохнула и погладила чуток ноющее после падения колено. «Лунный» свет освещал разлившуюся каменную реку, играл полутенями и светом. При других обстоятельствах можно было бы сказать, что это прекрасно и стоит остановиться и полюбоваться.

Беспокойный Сашин мозг то и дело озадаченно спрашивал Сашу: – Как-то слишком тихо. Нет? Тебе не кажется? Ты уверена, что это нормально? Всё-таки слишком тихо. Ни дыхания ни слышно, ни шагов, ни собственных слов.

Вестников тоже посещали подобные тревожные мысли, и они то и дело ловили взгляд других членов группы, кивали и прыгали дальше. Встретившись взглядом с Сашей, Отика состроил смешную рожицу: указательным пальцем приподнял кончик носа и высунул язык. Перекоос сделал вид, что осуждает, покачал головой и можно поклясться что-то говорил по этому поводу. Старина Галок Уэарз педагогическим взглядом оценил возможные последствия баловства в подземельях чужого драгэти и решил: можно. На голове Галока видна седина. Он мало говорит, больше смотрит и прислушивается и вовсе не для того, чтобы влезть в разговор в самый неожиданный момент и блеснуть своим остроумием. К Галоку многие прожитые годы пришли без страхов, ворчания и недовольства. Он мало говорит. Его голос отдает приказы людям. Выпад! Удар! Назад! Защита! Стойка!

Галок выбрал из людей Горыянцы тех, кто способен понимать и исполнять приказы и пытается сделать из них воинов. Приучить людей к дисциплине, военному делу. Его подопечным нравится находиться в компании седовласого вестника. Их покалеченные души с израненным чутьем безошибочно определяют: этот не ударит ни словом, ни рукой. Наоборот: ободрит даже виноватого. У Саши Галок интуитивно вызывает доверие, а тем временем скачки по чертовым кочкам продолжались. Где-то через полчаса ритм «скачек» снизился. Экспедиция лениво перескакивала с кочки на кочку и выдерживала большие паузы и вот безумный архитектор велел всем согнуться или пробираться дальше на полусогнутых. Саша почти явственно слышала, как из неосознанного подсознательного прорывается русский мат, как протест против ужасных дорог.

– Держаться! Так скоро дойдет до звуковых галлюцинаций, – подумала Саша, выходя из скрюченного состояния, с удовольствием разгибая спину и могла поклясться, что совершенно четко услышала озадаченный голос бородача Аклоса: – В этом месте было два хода. Мы и разделились, чтобы одновременно пройти и обойти ловуш…., – а следом прозвучало удаляющееся, падающее «ааааа…». Это было первое, что прозвучало за два часа, если не считать собственных мыслей.

Вестники стали оглядываться друг на друга и у каждого во взгляде читались вполне понятные вопросы: – Ты это слышал? Это действительно кто-то сказал или показалось? Друзья, а где Аклос?

Когда что-то должно случиться, оно непременно случается. Когда, кажется, что что-то должно случиться, то это чаще всего просто кажется, сильно осложняющее человеческую жизнь всякими страхами, предчувствиями, нервными расстройствами и если с этим ничего не делать, то однажды можно обнаружить себя в теле вечно брюзжащего, всем недовольного старика, боящегося собственного покашливания. Да, да, потому что от покашливания много чего бывает! Но в подземельях с ловушками жестокого драгэти Фица можно смело доверять предчувствию. Это то место где обязательно что-то случится. Оно для этого и было создано.

Затрещал камень. Не какой-то конкретно, а весь камень вокруг затрещал. Первый треск был особенно громким, последующие, непрекращающиеся потрескивания чуть потише и звучали одно за другим. Тр-тррр-тр-трррррям! Эта трещащая зараза распространялась быстро и скоро все каменные волны, кочки, горки покрылись сетью треснутых морщин. Можно было поклясться, что каждый хоть раз позвал на помощь Гриса. Камни под ногами нагрелись. Теплая ручища жесткой хваткой схватила, закрутила Сашины ноги и утащила вниз. Это неприятное воспоминание, благо оно было коротким и действие риспийского чая еще не закончилось. Невозможно по-настоящему бояться, когда травы далекого мира уже влили в кровь волшебные масла.

Саша мягко куда-то упала, потерла глаза, чтобы привыкнуть к более яркому свету и услышала голос Гриса: – Ловушка каждый раз действует по-разному. Я сломал опечат с семью вариантами входа. Теперь это бесполезно: в точности не восстановить, почти такое же сделать смогу. Осмотритесь. Сашенька, – совсем рядом зазвучал знакомый и ставший таким дорогим голос Гриса, – как ты? Испугалась?

– Всё в порядке, – ответила Саша и подумала, что ничуть не пожалела о решении увязаться с вестниками.

Словно прочитав ее мысли,