Голубое шампанское - Джон Варли Страница 26

На этот раз Клосински остановил запись, когда на экране появилось первое узнаваемое изображение.

– Это чья-то нога, – показал он. – А это хвост собаки.

– Похож на хвост шелти, – заметила Бах.

– Мы тоже так подумали.

– А что насчет ноги?

– Посмотрите на дверь, – сказал Штейнер. – Относительно двери нога выглядит довольно маленькой.

– Вы правы, – согласилась Бах. Ребенок? – Ладно. Наблюдайте за этой камерой круглосуточно. Полагаю, если бы в той комнате имелась камера, вы бы уже сказали.

– Думаю, важным персонам не нравится, когда за ними наблюдают.

– Тогда продолжайте начатое. Активируйте все камеры, какие только сможете, и записывайте все. А мне надо доложить об этом Хефферу.

Она начала спускаться из своего лишенного стен офиса, поправляя кепи под углом, который, как она надеялась, придаст ей бодрый и деловой вид.

– Анна, – окликнул ее Штейнер.

Она обернулась.

– Как отреагировал Хеффер, когда ты напомнила, что Танго Чарли осталось жить всего шесть дней?

– Швырнул в меня трубку.

* * *

Чарли положила Конрада и Хельгу в ящик для щенения, где уже лежали Дитер и Инга. Все четверо скулили, что было естественно, но они заскулили иначе, когда к ним запрыгнула Фуксия, уселась на Дитера, потом улеглась на бок. И Чарли подумала, что ничто не звучит или смотрится более целеустремленным, чем слепые, голодные и новорожденные щенки.

Малыши отыскали набухшие соски, и Фуксия захлопотала над ними, вылизывая животики. Чарли затаила дыхание. Это выглядело почти так, словно она пересчитывала свое потомство, а этого точно допустить было нельзя.

– Хорошая собака, Фуксия, – проворковала она, чтобы ее отвлечь, и это сработало. Фуксия посмотрела на нее, сказала «у меня сейчас нет для тебя времени, Чарли», и вернулась к своим обязанностям.

– Как прошли похороны? – спросил Тик-Так.

– Заткнись! – прошипела Чарли. – Ты… ты идиотина! Все в порядке, Фукси.

Фуксия уже лежала на боку, кормя щенков и более-менее игнорируя Чарли и Тик-Така. Чарли встала и прошла в ванную. Она закрыла и заперла за собой дверь.

– Похороны были пречудесные, – сказала она, пододвигая стул к огромной мраморной раковине и забираясь на него.

За раковиной вся стена была зеркалом и, стоя на стуле, она могла видеть себя. Чарли распушила свои светлые волосы и критически их рассмотрела. В нескольких местах они спутались.

– Расскажи мне о них, – попросил Тик-Так. – Хочу знать все подробности.

И она рассказала, замолкнув на миг, чтобы понюхать подмышки. Когда она надевала скафандр, то потом всегда очень сильно пахла. Забравшись на широкую мраморную полку, она обошла раковину и повернула золотые хвосты двух дельфинов, прыгающих в нее. Из дельфиньих клювов полилась вода. Она села, свесив ноги в раковину, и продолжила рассказ, поворачивая то один хвост, то другой, когда вода становилась слишком горячей.

Прежде Чарли мылась в большой ванне. Та была настолько велика, что больше годилась для плавания, чем купания. Как-то раз она поскользнулась, ударилась головой и едва не утонула. Теперь она обычно мылась в раковине – пусть и не настолько большой, но намного более безопасной.

– Самой чудесной частью была роза, – сказала она. – Я так рада, что ты об этом подумал. Она все вращалась, и вращалась, и вращалась…

– Ты что-нибудь сказала?

– Я спела песню. Гимн.

– Можно мне его услышать?

Чарли погрузилась в раковину. Когда она положила голову на сложенное полотенце, вода поднялась ей до подбородка, а ноги ниже колен свесились с другого края. Она чуть опустилась, чтобы рот оказался под водой, и побулькала.

– Я могу его услышать? Мне хотелось бы послушать.

– Господь да хранит…

Тик-Так послушал один раз, потом гармонично присоединился, когда она запела вновь, а на третий раз вместо пения добавил партию органа. У Чарли опять навернулись слезы, и она вытерла их рукой.

– Время для моем-моем, – подсказал Тик-Так.

Чарли села на краю раковины, свесив ноги в воду, и намылила тряпичную мочалку.

– Моем-моем возле носа, – пропел Тик-Так.

– Моем-моем возле носа, – повторила Чарли и усердно потерла лицо.

– Моем-моем без вопросов. Моем-моем мы везде. Моем попу и знаешь где.

Тик-Так провел ее через ритуал, который она совершала так давно, что даже не помнила, насколько. Несколько раз она захихикала, услышав новые строчки. Тик-Так всегда их сочинял. В конечном итоге она стала самой чистой девочкой на свете, не считая волос.

– Волосы я помою потом, – решила она и спрыгнула на пол, где исполняла танец высыхания перед сушилкой с теплым воздухом, пока Тик-Так не сказал, что можно остановиться. Тогда она прошла через комнату к туалетному столику и уселась на высокий стул, который сама сюда притащила.

– Чарли, мне надо с тобой кое о чем поговорить, – сказал Тик-Так.

Чарли открыла трубочку с надписью «Коралловые персики» и размазала помаду по губам. Потом прошлась взглядом по тысяче других бутылочек и трубочек, выбирая, чем воспользуется на этот раз.

– Чарли, ты меня слушаешь?

– Конечно, – отозвалась Чарли.

Она взяла бутылку с этикеткой «Гленливет, выдержка двенадцать лет», отвинтила пробку и поднесла бутылку к губам. Сделала большой глоток, потом еще один и вытерла рот тыльной стороной ладони.

– Охренеть! Да это же настоящий виски! – воскликнула она и поставила бутылку, затем потянулась к баночке с румянами.

– Какие-то люди пытались со мной говорить, – сообщил Тик-Так. – Полагаю, они могли увидеть Альберта, и он их удивил.

Встревоженная Чарли подняла голову, размазав при этом полоску румян от скулы до подбородка.

– Ты думаешь, что они стреляли в Альберта?

– Вряд ли. По-моему, им было просто любопытно.

– А мне они ничего плохого не сделают?

– Заранее никогда не скажешь.

Чарли нахмурилась и размазала пальцем черную тушь по всей левой реснице. Повторила на правой реснице, затем нарисовала фиолетовые морщины на лбу. Толстым карандашом очертила брови.

– Что они хотят?

– Они просто любопытные, Чарли. Я решил, что тебе надо знать. Они, наверное, попытаются с тобой поговорить. Позднее.

– А мне с ними говорить?

– Решай сама.

Чарли нахмурилась еще сильнее. Потом взяла бутылку скотча и глотнула еще.

Взяла ожерелье «Рубины раджи» и надела его.

* * *

Полностью одетая и с макияжем, Чарли задержалась, чтобы поцеловать Фуксию и сказать ей, какие у нее замечательные щенки, а потом торопливо вышла на прогулочную палубу.

Когда она там появилась, камера на стене немного опустилась и повернулась на несколько градусов. Из-за этого проржавевший механизм скрежетнул, и Чарли посмотрела на камеру. Динамик возле камеры что-то прохрипел, потом еще раз. Тут из него вырвалось облачко дыма, противопожарный датчик быстро направил на динамик струю пламегасящего газа, после чего сам испустил дух. Динамик помер окончательно.

Странные звуки не были для Чарли чем-то новым. В колесе были места,