Приговорённые к счастью - Сергей Матвиенко Страница 26

Перед Бальтазаром встал непростой выбор: ничего не спрашивать у друга, не читать полученных сообщений и продолжать теряться в тревожных догадках или же всё-таки узнать о её новой каверзе? Может быть, только посмеётся, а может быть, что вероятнее всего, надолго испортит себе настроение.

Дмитрий продолжал что-то бубнить с напряжённым лицом, посматривал на него, кивал, деревянно улыбался и показывал большой палец вверх. Ясно: ничего хорошего, очередные злокозненные ведьминские выдумки.

Подготовившись сильно не переживать, Бальтазар вздохнул, достал из кармана записную книжку, куда переписывались входящие, и развернул верхнее сообщение от Елизаветы.

Вчитался в первые строки… И его сердце, сначала испуганно замерев, потом горячо забилось, пригоняя к лицу волны краски. Невозможные, немыслимые строки!

«Милый друг, нам давно пора прекратить наш бессмысленный и жестокий спор. Мне пора прекратить, милый мой! Я больше не хочу, не могу врать себе о моих настоящих к тебе чувствах. Не могу дальше скрывать своё неравнодушие и любовь к тебе под маской, всем давно ненавистной. Знаю, ты меня любишь, и я хочу, более не таясь, отвечать тебе тем же. Ах, если бы вернуть прошлое и всё исправить! Стыдно такое писать, но я бы соблазнила тебя согрешить против сана и нарожала нам детишек, таких же прекрасных, как наша Маришечка. Отныне твоя и только твоя Елизавета».

Бальтазар, всё ещё не веря тому, что прочитал, ткнул в последнее сообщение Елизаветы: «Понаписала тебе, мой милый друг, разные глупости, и мне неловко. Ответь что-нибудь, я волнуюсь! Боюсь, что стала тебе безразлична… Как освободишься, лети домой скорее! Я жду, жду твоих объятий».

Не в силах далее сдерживать распиравшую его бурю страстных чувств, Бальтазар закрыл сообщение и словно вернулся из прекрасной и манящей сказки в пресную явь, ещё не до конца осознав случившееся. Он виновато улыбнулся встревоженному Дмитрию.

Тот облегчённо выдохнул и натянуто улыбнулся в ответ.

– Что думаешь делать? На Землю или… домой? – осторожно спросил он. – Я подменю, никто и не узна́ет.

– Сначала дело… Личная жизнь подождёт, – как-то неуверенно произнёс Бальтазар, вздохнул и опустил глаза. «Боже, она уговаривала Диму отпустить меня к ней!»

Признаться, он немного боялся оказаться дома прямо сейчас. Всё никак не мог собраться с мыслями, в голове крутились обрывки любовных признаний, выскакивали напыщенные словечки, хоть и звонкие, но обыденные – недостойные её. Глупые страхи! Тотчас всё бросить и лететь к ней!

Но вместо этого Бальтазар промямлил:

– Дима, пять минут до старта… Я на посадку.

Он обречённо махнул рукой и, забыв даже попрощаться, шагнул в переход.

Попав в зал ожидания, Бальтазар перескочил к указанной в билете стойке регистрации. Он ещё успевал написать коротенькое сообщение Елизавете. Позвонить бы ей, услышать её голосок. Нет, страшно (неожиданный романтический поворот судьбы до сих пор не укладывался в его голове), да и по́шло: «Алло-алло, как дела, я тебя люблю, а ты меня?»

Светясь глупой счастливой улыбкой, он лихорадочно писал ей слова любви – первые, что пришли в голову, радостные и наивные – и просил прощения, что не может сейчас же вернуться домой, чтобы быть с ней и только с ней…

Когда до вылета осталась пара минут, робот-администратор принялся беспокойно и назойливо переспрашивать:

– Вы господин Ренрев? Его место пустует.

Бальтазар усмехнулся этакой «конспирации».

– Да, это я, – отправив сообщение, повернулся он к администратору.

Тот вежливо улыбнулся и кивнул. Но не успел Бальтазар протянуть ему билет, как у стойки отобразилась дверь, распахнулась, и через порог ввалился взбудораженный Дмитрий.

– Уф! – выдохнул он. – Ну, слава богу! Еле нашёл. Хорошо, что в билет заглянул. Ренрев – смехотворно!.. Давай сюда, – Дмитрий выхватил билет из рук Бальтазара. – Иди-ка ты лучше домой. Сам слетаю, гляну этой мрази в глаза… Конечно, твоя личная жизнь – не моё дело, но в таком состоянии… Напортачишь ещё чего… Там ясная голова нужна, а не… – он махнул рукой в раздражении.

Бальтазар покорно кивнул, неспособный разобраться в настроении Дмитрия. Тот быстро шагнул к администратору, потеснив друга.

– Я Ренрев, лечу на этом рейсе, – заявил Дмитрий.

– Вы? – удивлённо переспросил робот и, озадаченно моргая, заводил между ними глазами.

– Я, я! Случилось недоразумение, понятно? – произнёс Дмитрий рассерженным голосом. – Открывай калитку, дурень электронный! Осталось: десять, девять, восемь… – загремел он, всучив администратору билет и указав на бегущие над стойкой цифры обратного отсчёта.

Тот покраснел от невежливого обращения, но, не смея отказать человеку, сразу пропустил хамоватого пассажира на посадку.

– Вы уж извините. Трясёт всего, – пробормотал ему Дмитрий, вбежал на посадочный переход, развернулся и махнул Бальтазару: – С богом!

Тот в недоумении поднял руку помахать в ответ, но не успел. Проход закрылся, и замигала надпись: «Посадка завершена».

– Ренревы они, как же, – буркнул администратор.

Его картинка повернулась к провожающему плоским, тонким до невидимости боком и исчезла. Стойка с надписью тоже испарилась.

Бальтазар, не веря своей удаче, то краснея, то бледнея, ещё раз перечитал любовные послания Елизаветы. Её почерк был немного нескладный и потому особенно милый. Эти слегка кривенькие буквы, без дурацких завитушек, зато одна красивее другой, складывались в жемчужины драгоценных слов, те нанизывались друг за дружкой в строчки и приоткрывали бесценные для него сокровища смыслов. И пылкие слова, не скучные и не пошлые, нашлись и сложились в единый, трепещущий страстью порыв души. Он знал, что́ скажет возлюбленной, какими словами выразит чувства.

Полнота бытия переполняла его, он ощущал весь необъятный мир вокруг, как самого себя. Нет, он и был всем этим миром! Границы между ним и всем прочим стёрлись за ненадобностью. Кто положит ему пределы? Его грубое и неказистое «я» растворилось в чистом первозданном бытии. Душа искрилась необузданным счастьем. Мгновение было так сладостно, что хотелось лишь одного – чтобы оно длилось и длилось. О мимолётное время, запечатлей великолепие, замри навсегда в этот счастливый миг!

Сердито звякнуло входящее сообщение – Елизавета! Сердится? Ещё бы. Он же написал ей, что летит на Землю, а должен был помчаться к ней! Он улыбнулся и, не желая более терять ни секунды, отправился домой.

* * *

На пороге дома сидел толстый кот – Бенедикт. Чёрный, как ночь, и размерами с трёх обычных – не самых маленьких и не самых худеньких.

Кота Бальтазар не любил. Не потому, что Бенедиктом звали римского понтифика, при котором он служил. Одна из первых шпилек Елизаветы. Дочь шутила, что мама этим именем подчеркнула