Тимофей Печёрин - Мышеловка Страница 26

— Поговори еще, остряк, — беззлобно огрызнулся Цзюба, а затем, без промежуточных этапов, рявкнул, кажется, на всю площадь, — не толпись! Не толкайся! Пропустить!

И, расступаясь перед командным голосом, люди пропускали. Словно по волшебству, людской океан затихал, по крайней мере, на нашем с сержантом Цзюбой пути. И, в результате, этот путь закончился достаточно быстро, на другом конце площади. Народу хватало и там, однако назвать его «толпой» у меня не повернулся бы язык. Люди не толкались, не совершали хаотичных движений, а были разбиты на группы численностью от одного до трех десятков человек. Каждая группа образовывала некое подобие горизонтального строя, а если и сходила с места, то вся сразу, и опять же строем — вертикальным. Сержант Цзюба подтолкнул меня к одной из таких групп, а сам встал напротив.

— Слушайте внимательно, — начал он высоким грубым голосом, — тыловики, маменькины сынки, и все прочие, кто привык на вопросы отвечать междометьями, а на знаки отличия смотреть как на забавные картинки. Время отсиживаться в уютных квартирках закончилось — по крайней мере, для вас. Чужие прорвались к планете и вот-вот начнут высаживать десанты. О поддержке Флота можно забыть. Все, что Нэфус может противопоставить кораблям чужих — два десятка баз с ракетами и лазерами. Надеюсь понятно, что запас ракет не бездонный и сбивать ими десантные боты не эффективнее, чем пытаться выпить море. Поэтому оставшиеся боеприпасы мы, СПКО, приберегли для первого города, который будет занят чужими. А сами явились сюда — для менее бессмысленного занятия. Наша задача — сформировать из таких уродов как вы ударные отделения и взводы. А конечная цель — не дать вам подохнуть просто так.

Я невольно оглянулся на новоявленных боевых товарищей. Вид их действительно не внушал оптимизма и позволял рассчитывать, самое большее, на «героическую» гибель вместо «бесславной». Кроме меня в строю стояли: пожилой джентльмен с аккуратной седой бородой; два мужичка средних лет, из тех, кто любит коротать время за кружкой-другой пива и просмотром спортивных соревнований; четыре типа с бандитскими рожами… Странно, уж этих-то я никак не ожидал увидеть в строю защитников Нэфуса, даже по принуждению. Хотя, если подумать, ничего удивительного в этом нет, и дело не в проснувшейся совести или чувстве патриотизма. Просто врагу, напавшему на нас, люди не нужны — ни в каком количестве. И ни в каком качестве — ни как пленные, ни как коллаборационисты, ни как рабы, ни даже как домашние животные. Для миганов мы — не больше и не меньше, чем биологический виду, который занимает ту же экологическую нишу, проще говоря — мешает. И расправляться они с нами будут соответственно, проявляя не больше сожаления, чем при травле тараканов. А бандиты, те, что поблагоразумнее, это понимают, потому и предпочитают подороже продать свою жизнь.

А еще в отряде я увидел женщин — целых трех. Две молоденькие, перешептывающиеся подружки, наверное, студентки, и… Кристина Мбанга собственной персоной. Встретившись со мной взглядом, она резко и демонстративно отвела глаза.

— Вы должны усвоить главное, — продолжал тем временем Цзюба, — все мы здесь — обречены. И я, и вы, и вот вы, и, тем более, эти три клуши, что сбежали от своих мужиков. Раньше или позже — но все. Погибать нам или нет — решение уже принято и без нашего участия. Но мы можем выбрать условия, при которых погибнем. Вы можете забиться в самый дальний угол вашей норки и, дрожа и испражняясь под себя, ждать, когда вас укокошит десантник чужих. А можете попытаться перед смертью прихватить с собой и этого десантника, и, если повезет — одного-двух его товарищей.

В мою голову случайно забрел один интересный вопрос. Это ж сколько требуется офицеров и сержантов, чтобы собрать миллионы военнообязанных жителей Нэфуса вот в такие небольшие отряды. Сотни тысяч, наверное. Правда, при первом же умственном напряжении с моей стороны вопрос отпал. Сержант прямым текстом сказал — «ударные отделения», а это значит, что стратегия обороны как минимум, не сводится к попыткам «задавить всей массой» противника. По всей видимости, ополченцы Нэфуса специализируются на двух направлениях. Первое — это бойцы ударных отрядов, в числе которых оказался и я. Второе, более многочисленное — вооруженные группы, держащие тыл и занимающие позиции в жилых и служебных корпусах. Ударные подразделения вовсе не предназначены для того чтобы «драться до последнего» и «геройски» полечь в первом же бою. Их задача другая — продержать оборону сколько можно, покуда остальные ополченцы не закрепятся на позициях, после чего переходить к партизанским формам сопротивления.

— И последнее, — напутственная речь сержанта Цзюбы подходила к логическому концу, — для вас, уроды, больше не существует таких понятий как «рабочее время», «семья», «права человека» и «планы на жизнь». На тот недолгий промежуток времени, что всем нам остался, это отделение и я, сержант Цзюба будут вашей единственной семьей. Оставшееся вам время принадлежит мне — без остатка. Двадцать пять часов в сутки — если у нас есть хотя бы эти сутки. А, поскольку вы — смертники, ни планов, ни прав у вас не может быть по определению. Всем все ясно?!

— Извините, конечно, — прозвучал, вместо ожидаемого сержантом дружного вопля «так точно!», спокойный и чем-то знакомый голос. Оглядевшись, я увидел стоящего неподалеку Рика Ястреба, переминавшегося с ноги на ногу. Энергичной походкой Цзюба подошел к нему.

— Извинить — за что? — нахмурившись и демонстрируя искреннее непонимание на лице, спросил он у Рика.

— Ну, я, как бы, не в строю… Короче, можно к вам в отряд? Или группу… — Ястреб, видимо привыкший считать себя крутым, мялся перед этим бравым воякой как подросток на первом свидании.

— Это называется «отделение», — медленно, по слогам, проговорил сержант, одновременно оценивающе разглядывая новобранца, — ладно. Боевых единиц много не бывает. Рассчитывал я на нормальную дюжину — будет чертова…

Последнюю фразу сержант адресовал уже не Рику, и вообще, непонятно кому. Но у отделения она спровоцировала реакцию громкую, нечленораздельную и явно недовольную. Видимо, цифра «13» не вызывала добрых чувств ни у кого. Несчастливое число, так сказать. Хотя, если подумать, какая разница, счастливое число или несчастливое? Смертникам счастье ни к чему. Монаху от эротического журнала, наверное, и то пользы больше… А может, дело в том, что не все мои «товарищи по оружию» осознали свою роль? Может, они просто надеются? На помощь извне, например, или на собственную боевитость. Или, на чудо, наконец. Один я не надеюсь. Ох уж эта журналистская смекалка! Все-то до меня быстро доходит!