Еремей Парнов - Проснись в Фамагусте Страница 27

— Надо быть полным кретином, чтобы снимать здесь кино, — проворчал он, привязывая лошадь к балюстраде. Она была действительно мраморная, с прожилками и трещинками.

— Весь вопрос только в хрустиках, — Макдональд привычно посучил пальцами, отсчитывая невидимые банкноты. — Войдём?

Они стали неторопливо подниматься, недоверчиво ощупывая каждую ступень. Факел в бронзовом держателе, вмурованном справа от распахнутой двери, бросал дрожащий, многократно изломанный клин.

— Ждите нас здесь, Темба! — крикнул Смит, прежде чем переступить через высокий порог.

— Глядите — «Salve»![21] — кивнул Макдональд на латинскую надпись у входа. — Так и есть: римская.

Они вошли и сразу очутились в атриуме, мертвенно озарённом луной, летевшей сквозь облачный флёр прямо над открытым прямоугольником потолка.

Внешнее впечатление оказалось обманчивым. Невзирая на секущую плоскость стены, вилла была достаточно просторной. Пустые помещения веяли застоявшимся холодом и запустением. Повсюду валялась битая черепица, обломки кирпича, окаменевшие комки какой-то скрепляющей, похожей на цемент, массы. И вновь нельзя было разобраться, что это: залежалый строительный мусор или следы разрушения.

В каком-то покое, скорее всего триклинии, Макдональд, вспомнив про фонарик, осветил потолок.

— Будь оно проклято! — чертыхнулся он сквозь стиснутые зубы, когда наткнулся на поразительный по смелости эротический фриз. Вспыхнувшие в электрическом свете краски выглядели удивительно свежими и яркими.

— Вы случайно не пуританин? — вкрадчиво поинтересовался Смит, любуясь затейливостью фривольных сценок.

— Скорее наоборот… Но пусть меня разорвут на кусочки, если точно такие картинки я не видел в Помпее, в доме, куда пускают только мужчин.

— Ну и что с того? Это, так сказать, вечные сюжеты, — Смит весело рассмеялся. — Здесь, в Гималаях, всюду можно встретить нечто подобное. Разве вы не видели тантрических статуй?.. У меня словно гора с плеч упала…

— Почему?

— Не знаю, — протянул Смит. — Но после этого, мне кажется…

— Пусть вам не кажется, — грубо оборвал его Макдональд. — Вы были в Помпее?

— Нет. Но вы зато, кажется, перебывали везде?

— Так вот, — не обращая внимания на шпильку, отрывисто бросил Макдональд, — здесь точная копия, один к одному.

— Это ещё ни о чём не говорит, Чарли, если мы возьмём хотя бы то же кино, то замысел…

— К черту кино!.. Просто я вспомнил, топча этот мусор, как гулял однажды в мёртвом городе.

— Лучше б вы нигде не гуляли! — погрустнел Смит. — Но как бы там ни было, а здесь имеются вполне подходящие комнаты, и нам даётся шанс провести ночь по-человечески. Лично мне осточертела палатка, в которую надо влезать на карачках.

— Будь по-вашему… Зовите Тигра, меня он всё равно не послушает.

— Одну минуту! Осмотрю только верхний этаж. Не боитесь поскучать в темноте или пойдём вместе?

— Валяйте, — вздохнул Макдональд, отдавая фонарик.

Американец скоро обнаружил внутреннюю лестницу и, обшаривая светом малейшие закутки, двинулся в обход пустых анфилад. Скользили тени по голым стенам, скрипел песок под ногами.

Неожиданно осветилась дверь, ведущая то ли на плоскую крышу, то ли на крытую галерею, но за низким переходом — Смиту пришлось пригнуться — обозначился угол и просторная зала за ним.

В самом центре возник необъятный, высеченный из цельного монолита стол, заставленный бронзовыми фигурками. Смит зажмурился и закусил до крови губу, пытаясь стряхнуть чары. Он с первого взгляда узнал юдамов, которых видел в пещере. Сердце болезненно сжалось и вдруг замерцало частыми, но неглубокими биениями. Накатило удушье, и выступил липкий холодный пот. Чувствуя, что сейчас грохнется на пол, Смит попытался нащупать ускользающую стену, как неожиданно все прошло, словно мигом подействовало чудодейственное лекарство. Дыхание выровнялось, сердце вернуло привычный ритм, и пропала дурнота, от которой он едва не потерял сознание.

Но если бы только это! Пошевелив просохшими пальцами, Смит не почувствовал привычного жжения. Кровоточившие пузыри непостижимым образом пропали. Сделав для проверки несколько энергичных приседаний, он убедился, что одними мозолями чудесное исцеление не ограничилось: суставы и мускулы покинула ломота. Испарилась с молниеносно высохшим потом.

Несколько успокоившись, Смит вновь нацелил фонарик на стол, то ли взятый напрокат из римских бань, то ли позаимствованный из прозекторской.

Впрочем, мысль о столе лишь самым краешком задела сознание. Все внимание, обострённое необычностью ситуации, предельно насторожённо сосредоточилось на бронзе.

В этом загадочном доме не просто повторялся набор устрашителей из гоингханга. Смит мог поклясться, что видит сейчас перед собой абсолютно те же фигуры, которые, не без сожаления, оставил в роще богини Матери.

Вот покровительница беременных Лхамо, скачущая на взнузданном змеями муле: на ней те же потёртости, та же черно-зелёная патина покрывает её ужасающий лик и белый труп, что она пожирает, в той же бессильной позе зажат в оскаленных острых клыках. Или Дэмчок, прозванный «Добрым счастьем»… Чаша-череп в его руках инкрустирована волнистым кораллом, изображающим кровь, и волны эти, их узор и даже застарелая пыль — точно такие, как в капище. Столь полное совпадение невозможно, немыслимо. Не существует полностью идентичных отливок. Калачакра — «Круг времён», Махакала — «Всепожирающее время», и Сангдуй, и магический Хаягрива — все они неведомой силой перенесены из леса за перевалом в этот дом привидений.

«Что, если вожделение?» — страдая, подумал Смит.

Макдональд вспомнил о римских раскопках и расчищенной от пепла Помпее лишь походя, но он, Роберт Уоррен Смит, думал о бесценной бронзе почти постоянно.

И вот, пожалуйста, бери — она твоя.

Он, конечно, возьмёт все статуи до единой. Чем бы ни пришлось расплачиваться потом, возьмёт, не пропустит удачу, хоть и попахивает от этого дела преисподней.

Впрочем, Смит не верил в ад: ни до, ни после Вьетнама.

От прикосновения к литому металлу стало немного зябко. Он поёжился и, переложив из руки в руку фонарик, увидел задвинутую в угол чугунную грелку. Точную копию той, которая когда-то, в незапамятные времена согревала гостиничный номер, где они с Лиен провели свою брачную ночь.

Смит сел на пол и задумался, крепко зажав пальцами уши, в которых хрустальным колокольчиком, причудливо меняя тональность, плескался нежный незабываемый голос.

15

Мёртвый бегун лунг-гом-па ожил на второй день пребывания экспедиции Валенти на Белом острове.