Петр Хомяков - Т А Й Н А Ц А Р Я И О А Н Н А Страница 27

– Найдем.

– Но надо с сильной наркотой, типа афганского героина.

– Надо, сделаем.

– Отлично. Итак, этот боевик хочет организовать в нашем городе одновременно и базу террористов и базу наркоторговли, имеющую межрегиональный характер. Для этого он консолидирует кавказские преступные группировки и выживает потенциальных, я подчеркиваю, только потенциальных, конкурентов. Ибо разве же наши милые цыгане торгуют наркотиками?! Конечно же нет! Пытаются, да. Но профилактическая работа нашего ОВД и конструктивный контакт с руководством цыганской общины позволяют блокировать эти тенденции…

Мыльникова явно несло. Непонятно было, репетирует ли он доклад министру, или с ехидством московского интеллигента парадирует сам себя. Егоров смотрел на него восхищенно.

– Ну, ты даешь, Семен Платонович! Да тебе бы генералом быть.

– Только после вас, милейший Сергей Дмитриевич.

Мыльников сказал эту, отнюдь не вписывающуюся в милицейский жаргон, чуть ли не салонную фразу, не подумав. На автомате. Видимо все же его предыдущая тирада была скорее откровенным стебом.

Разумеется, Егоров не понял всей тонкости Мыльниковской самоиронии. Но, тем не менее, вдруг сказал:

– Эх, Семен Платонович, поговорить бы с тобой за жизнь. За стаканом. А то ты все как-то скрытничаешь.

– Ничего я не скрытничаю. Что я, наши отдельские посиделки игнорирую, по-вашему?

– Да ладно, Семен, не обижайся. Ты же знаешь, о чем я.

– Ладно, вернемся к этому после визита министра. Итак, цыгане не торговали наркотиками. Но могли занять эту нишу. И тогда кровожадные и наглые кавказские террористы и наркоторговцы просто так, для профилактики, в их бандитском понимании этого слова, устраивают нашим мирным цыганам побоище. Руководитель местной цыганской общины, законопослушный Роман Николаевич Киличенко хочет предупредить об опасности правоохранительные органы. Но террористы, каким-то образом узнав о его намерениях, убивают его. Его и еще одного добровольного помощника милиции, тоже цыгана, настоятеля новой церкви в Старой Слободе…

– Постой, постой, Семен Платонович. – Егоров выглядел явно потрясенным масштабом Мыльниковских построений. – Но как мы приплетем убийство этих цыган кавказцам.

– Как приплетем?! – Мыльников, похоже, с усталости не мог остановиться. – Не приплетем, товарищ подполковник! Не приплетем!!! А точно установим. У нас имеются показания единственного оставшегося в живых свидетеля, бывшего уголовника по кличке Кощей. Согласно этим показаниям, погибший террорист встречался у него в доме с теми лицами, которые, согласно полученным вчера неоспоримым уликам, являются убийцами господина Киличенко и настоятеля церкви.

Егоров хоть и был типичным провинциальным российским деятелем правоохранительных органов, весьма далеким от святости. Но видимо масштаб полета мысли Мыльникова ошарашил его, и он несколько недоуменно, противореча сам себе, спросил.

– Но ведь этих показаний нет!

– А мы «уговорим», – Мыльников повторил собственный термин Егорова, – Колю Кащея их дать.

– Ну, ты голова, Семен! Голова! – Егоров чуть ли не прослезился – И ведь как же все продумано. Но, Кащея тогда нельзя выводить на суд. Он там все напутает.

– А зачем его выводить на суд?

– Ты что, и его шлепнуть собираешься?! – почти что с ужасом проговорил Егоров.

– Опомнитесь, Сергей Дмитриевич! Зачем шлепать? Да и вообще, кого я во всей этой эпопее шлепал? Просто за что его судить? Приехали к человеку старые знакомые. Остановились. Пили. С кем-то встречались. Имели какие-то вещи. Но он-то сам здесь при чем? В чем его обвинять?

– Знаешь, если было бы надо, нашли в чем.

– Так это если было бы надо, – назидательно произнес Мыльников.- А сейчас не надо. Ясно? Тем более, что он сам жертва. А знаете, почему его хотели отравить? Он сотрудничал с правоохранительными органами и уже хотел доложить о своих подозрительных гостях!

– А он… это… того, ну, сотрудничал? – тупо спросил Егоров.

Мыльников посмотрел на него, как на идиота.

– Конечно же, – ответил он с гнуснейшей усмешкой, как бы даже подмигивая Егорову. – Он мой агент.

– А… – протянул Егоров.

Он явно устал. Но тут глаза его загорелись. Вдохновенный треп Мыльникова разбудил его собственную фантазию. Он уже представил, как возьмет за горло городского судью и всех остальных «друзей Кавказа», как расчистит от конкурентов площадку своим цыганским клиентам, и сколько сможет получать от них своей законной «стипендии». Словно поняв его настрой, Мыльников спросил:

– Только конфиденциально. Для министра, если его все же вдохновят наши успехи, наших, – он споткнулся, – э…э…э коллег и конкурентов из некоторых смежных э…э…э административных органов приплетать будем?

Егоров встрепенулся.

– Не стоит, не стоит. Они и так после всего этого года два шелковыми ходить будут.

Он понял, что сказал лишнее, и остро посмотрел на Мыльникова. Но потом рассмеялся. Теперь они были повязаны с майором достаточно прочно. И в этом деле можно было не опасаться подставы. Все же Мыльников был человек без связей и не смог бы воевать против всех сразу.

– Ну, ты голова, Семен Платонович. Не устану повторять. Тебе бы в 1937 НКВД командовать. Почище Берии был бы.

– Да, Сергей Дмитриевич, поздновато мы с вами родились.

– Семен, кончай свои интеллигентские штучки. Давай на «ты». Но только при посторонних по отчеству. Согласен?

– Согласен, Сергей.

– Тогда выпивка за мной.

– Постой, Сергей с выпивкой. На нас еще труп на пороге ФСБ.

– Вот, сука! – в сердцах выпалил Егоров. – Совсем из головы вылетело.

– Не бери в голову, начальник, – ернически заметил Мыльников. – Тут все ясно. Убитый принадлежал к экстремистским националистическим организациям. Сам символ, что он писал кровью, тоже иногда используется русскими националистами. А в городе у нас больше тридцати человек, в прошлом состоявших в различных партиях радикального толка. Так что дело это политическое. Спихиваем в ФСБ.

– Слушай, по этим мясорубкам все оформят другие. Разумеется, ты будешь главным в раскрытии и обезвреживании, но от писанины тебя по возможности освободим. А вот грамотно спихнуть в ФСБ – это твое. Ни у кого из наших на это ума и эрудиции не хватит. Так что займись этим, как только выспишься.

– Займусь. Но это хотя и довольно очевидно, однако муторно и тягомотно с точки зрения бюрократической. Шпионажа и тому подобной бодяги там не просматривается. Может у тебя есть какие-то возможности неформальные все это протолкнуть побыстрее?