Алексей Троненков - Смоленская площадь Страница 28

А в это время министр иностранных дел России страдал. Он отделался от дружелюбного, но весьма настойчивого господина Ли и ему стало вдруг скучно. Все эти люди чего-то от него хотели, что-то предлагали… И прием оказался на самом деле скучным, хотя вокруг России развернулась нешуточная борьба, точнее возня, а еще точнее… Если уж быть совсем точным, то у него жутко болела голова, поэтому все дипломатические интриги, страстным любителем которых он был, сегодня доставляли ему лишь раздражение. Он с трудом подавил желание прижать фужер с шампанским к пульсирующему левому виску. его массивное лицо свело легкой судорогой.

Разговоры в зале приемов слились в один зудящий гул. Хорошо, хоть от него на время отстали. Ему и так вполне хватило вчерашнего заседания Совбеза, которое затянулось до часа ночи! Он прикрыл глаза, обманув себя, будто так — гораздо легче. Однако спустя несколько секунд глаза пришлось открыть, чтобы остальные гости приема не приняли его мимику за некие судьбоносные знамения. Мимику или жест?… А «мимикрия» — это из этой же области или… А, к черту все эти изыски! Господи, как хорошо, оказывается, быть просто Первым заместителем министра…

— У меня тоже жуткая мигрень. — Доверился ему голос совсем рядом.

Иванов повернул голову. Голос принадлежал Рите Хайенс, представителю США при ВТО. Весьма миловидная женщина с твердым характером и стальными нервами — иначе на этом посту долго не протянешь — сожрут. В душе Иванов проклял все на свете ибо понял — настоящие его мучения только начинаются.

— Может давление? — выдавил улыбку Иванов.

— А может похмелье? — сверкнула ответная улыбка Хайенс, а затем она подняла руку. — Шучу, шучу, Игорь Сергеевич!

Довольно мило прозвучало из ее уст его полное имя.

— И как, Примаков остался доволен результатами Вашего боннского вояжа?

— Более или менее. — Иванов пожал плечами, помянув про себя в очередной раз недобрым словом Лившица — из-за его отсутствия на совещании «шерпов» стран «Большой Семерки» в январе, Иванов приехал уже к подготовленным без участия России рекомендациям и решениям партнеров. В итоге российская делегация выглядела довольно бледно. Наверное, как и он сам в настоящее время… — Помилуйте, Рита, я ведь менее полугода на этом посту!

— Что же, вполне приличный срок, учитывая некоторые… национальные особенности России! — позволила себе шутку Хайенс, а затем довольно жестко добавила. — Только в ВТО вы прорываетесь годами!

Иванов отпил шампанское и поморщился — оно стало неприемлемо теплым. Оно покосился в сторону Хайенс, словно намереваясь спросить, а у нее такое же теплое, но вместо этого поинтересовался с кривой улыбкой:

— А как же друг Билл? Неужели не поможет?

Хайенс не поддержала шутливого тона. Она словно ждала того момента, когда Иванов по-настоящему втянется в серьезный разговор, и не собиралась упускать этот момент:

— Вам ведь известно о двух подходах в нашей Администрации к проблеме вступления России в Торговую Организацию? В частности, вы могли бы иметь неплохих союзников в лице Федерального казначейства, которое выступало за «мягкий» подход с предоставлением всевозможных льгот и положенных России отсрочек. А вот небезызвестные господа Барщевски и министр торговли Рубин наоборот считают, всяческие поблажки и льготы России противопоказаны.

— А Вы, Рита, за какой подход выступаете Вы? — скорее из вежливости поинтересовался Иванов, уже зная ответ.

— Я, Игорь Сергеевич, получаю указания от своего правительства и следую им. Я могу лишь рекомендовать.

— И каковы же могли бы быть Ваши рекомендации?

— России нужно жестче использовать методы политического давления. У Вашей позиции имеются некоторые козырные элементы.

— И какие же? — не удержался Иванов.

— Помилуйте, Игорь Сергеевич, кто из нас министр? — делано изумилась Хайенс.

Оба рассмеялись. Некоторое время просто смотрели на группы людей, где в настоящее время делалась мировая политика.

— Кстати, миссис Хайенс, — снова вернулся к теме разговора Иванов. — Вы упомянули про «мягкий» подход…

— Да, бытовало такое мнение. — улыбнулась Хайенс. — Но к несчастью… — Иванову показалось, пауза была неслучайной. Это обстоятельство заставило его внимательнее воспринимать казалось бы неофициальный и ни к чему не обязывающий разговор. — …к несчастью, Казначейство в настоящее время по уши погрязло в финансовом скандале. Вы, наверняка слышали об этой разгорающейся афере с… то ли динарами, то ли с рупиями… не помню точно… Какие-то подставные фирмы, российский опять же преступный капитал… Грязная история, должна заметить. И она еще не закончилась… Так что, Казначейству сейчас не до вас, ему, честно говоря, плевать на ВТО. Боюсь, союзников у России нет…

— Стало быть…

— Стало быть, — официальным тоном ответила Хайенс, — при нынешнем состоянии российско-американских отношений мы, скорее всего, не согласимся на смягчение своих подходов. Более того, нельзя исключать их демонстративного ужесточения, если в Белом доме будет доминировать мнение, будто политика Примакова эволюционирует в нерыночном отношении…

— А… доминирует именно подобное мнение? — спокойно уточнил Иванов.

Хайенс посмотрела Иванову в глаза, где тот и прочитал ответ.

— Мы, знаете ли, не можем пройти мимо заявлений Евгения Примакова, где он намекает на пример Пекина… цитирую по памяти: «обойти выдвигаемые к нему требования и перейти в контрнаступление, а именно готовность самостоятельно определять правила своего поведения в мировой торговле в двадцать первом веке…»

— Да, Евгений Максимович склонен к некоторой экспансии… — у Иванова дернулся уголок рта.

— Не надо, господин Иванов! — жестко сказала Хайенс. — Примаков очень умный и тонкий политик. Я не знаю человека, который был столь же далек от экспансивности. Каждое его слово тысячу раз проверено и несет именно тот эффект, на который он рассчитывает!

— Разве усиление государственного регулирования, защита национальной валюты и проведение таможенной политики…

— Все это безусловно прекрасно для Вашей страны, господин Иванов! — прервала его Хайенс. — Но именно эти пункты вступают в явное противоречие с нашим требованием к России о более глубинном открытии рынков!

Иванов чувствовал, голова его сейчас просто лопнет, словно перезрелый арбуз. Сейчас он не был готов к подобному разговору. А разговорчик-то получается интересный, да еще если увязать его с введенными в конце февраля экономическими санкциями против десяти российских организаций.