Олег Северюхин - Личный поверенный товарища Дзержинского. Книга 4. Гром победы Страница 28

Любой занюханный иностранец в России сразу превращается в элиту, перед которой готовы стелиться все. Это уже гены. Если запад начинает внедрять русское изобретение, то русские начинают кричать, что это они самые умные, а запад присваивает их мозги. Были бы мозги у русских царей и вельмож, то никакой запад за нами бы не угнался. А раз тямы нет, то нечего и воздух сотрясать по поводу утечки умов. Когда людей дома берегут и хорошо кормят, то от добра добра не ищут. Кто его знает, может, наступит такое время, когда в нашем Отечестве каждый человек будет пророком и мастером на все руки.

Глава 25

Описывать едущих в поезде пассажиров это попытка объять необъятное. Козьма Прутков никому не советовал этого делать, поэтому я тоже не буду этим заниматься. Там каждый человек своя книга. Когда у людей появятся деньги на приличный образ жизни, то сразу уменьшится количество общих вагонов или эти общие вагоны будут похожи на плацкартные или купейные. И люди будут одеты приличнее, и в вагонах не будет пахнуть туалетом, и люди будут передвигаться на ближние расстояния на автомобилях по ровным дорогам, а населённые пункты будут располагаться на расстоянии не более десяти километров друг от друга, и этих населённых пунктов будет столько, что трудно будет их пересчитать. И у каждого человека будет свой отдельный дом, и каждый человек будет заниматься своим делом и не только делом, он ещё будет обустраивать Россию. Только будет ли это? Есть большие сомнения.

По вагонам сновали «глухонемые», предлагавшие фотокопии немецких порнографических игральных карт и фотокопий красивых женщин на календарях. Порнография – это, конечно, слишком громко сказано. По нынешним понятиям это качественная эротика, но в те пуританские времена это расценивалось как совращение населения сексуальными извращениями.

На каждый состав было по одному два калеки без ног, передвигавшихся на тележках. У них были помощники с гармошками. Калеки были увешаны орденами, имели залихватский вид и совершенно не тужили о своём увечье.

– Граждане, братья и сестры! Подайте инвалиду Отечественной войны, потерявшему ноги на фронтах борьбы с немецко-фашистскими оккупантами, а я вам за это песню спою, – и хорошо поставленным голосом затягивал:

Я был батальонный разведчик,А ён писаришка штабной,Я был за Расею ответчик,А ён спал с маею жаной.

Окультуривание пассажиров было поставлено на широкую ногу. Кто все это организовывал, обеспечивал сопровождение и защиту бездомных и увечных людей, собирал выручку, платил зарплату и нужно сказать, что при сердобольности многонационального населения России выручка убогих составляла внушительную сумму.

Впереди нас по проходу вагонов шёл молодой человек, лет двадцати пяти, в расстёгнутом светлом пиджаке с медалью «За отвагу», розовой рубашке с расстёгнутым воротником, уложенным на лацканы пиджака. Как бы качнувшись и потеряв равновесие, молодой человек упал на колени какой-то женщине, сидевшей на лавке с краю, быстро встал и пошёл в тамбур.

– Ворюга, – сказал дед Сашка, – сейчас в тамбуре рассматривает добычу. Пошли, Николаич, вернём деньги женщине.

В тамбуре стоял парень и зубами развязывал узел платочка. Наконец узел развязался, и на пол упали свёрнутые в трубочку деньги. Немного и, вероятно, последние, раз спрятаны так, подальше.

– Чего уставились, – сказал нам парень, – идёте и идите, целее будете.

– Верни деньги женщине, – твёрдо сказал я.

– Дяденьки, – заныл парень, – не трогайте меня, я студент, денег нет, три дня емши, – и вдруг парень сунул руку в пиджак, вытащил какой-то ножик и бросился на меня.

Я приготовился перехватить его руку, но вперёд меня выскочил дед Сашка с вытянутой рукой.

– Н-н-но, не балуй, – сказал дед и вдруг парень весь скривился, изо рта начала капать слюна, нож выпал из рук и было видно, что его скрючивает. Руки остановились в положении, когда человек хотел взять два яблока и вдруг потерял подвижность. Позвоночник искривился, на спине проступил горб, и парень стал припадать на левую сторону. Около нас сидел инвалид с явными признаками заболевания полиомиелитом.

– Ты чего это так? – спросил я деда Сашку.

Дед ничего не ответил, делая какие-то пассы руками.

– Слушай ты, человеческое подобие, – сказал старик парню, – ты таким будешь до тех пор, пока люди тебя не простят, пока ты не перестанешь им зло делать. Вот тогда найдёшь меня, и я снова сделаю тебя таким, как все. Ты меня понял?

Я не знаю, понял ли вор деда Сашку, потому что глаза его не выражали ничего. Возможно, что с течением времени до него дойдёт сказанное, и что его снова будет крючить, когда он займётся воровством.

Дед Сашка завязал деньги в платочек, вошёл в вагон и крикнул:

– Кто тут в тамбуре деньги потерял?

Подскочили все и стали проверять потаённые места, где они прячут деньги. Сильный вопрос для того, чтобы узнать все заначки у людей. Ограбленная молодуха заголосила:

– Ой, ограбили, люди добрые и платочек этот мой.

– Так бери свои деньги, – великодушно сказал дед и отдал ей платочек.

– Вы его держите, люди добрые, а я пока деньги проверю, все ли отдал этот ворюга, – запричитала молодуха.

Несколько доброхотов, которые молчали при появлении настоящего вора, схватили деда Сашку. Дело принимало дурной оборот. Скажи сейчас молодуха, что не хватает денег и над нами будет устроен суд Линча с той лишь разницей, что нас не повесят, а выкинут на полном ходу из поезда. Как всегда, бояться нечего, не уголовник деньги принёс, а вполне благопристойный и законопослушный гражданин. Я уловил взгляд молодухи и многозначительно провёл ногтём большого пальца себе по горлу. Молодуха поняла мой красноречивый жест.

– Ой, все в порядке, – заговорила женщина, – все денежки на месте до копеечки, спасибо вам, гражданин хороший.

Суровые лица пассажиров смягчились и деда Сашку отпустили. Мы не стали задерживаться в вагоне, хотя нам стали предлагать выпить и вообще поближе познакомится.

– Как, товарищ Робин Гуд? – поддел я деда. – Это тебе не Запад, это Россия. Лучше выкинуть найденные деньги или подкинуть хозяину, потому что единственной реакцией будет подозрение, а не украл ли ты чего из найденного кошелька. И не слишком ли ты сурово обошёлся с тем воришкой, что сидит и пускает слюни в тамбуре?

– Это не простой воришка, Николаич, – сказал дед, – он не погнушается и на мокрое дело пойти. Видел его ножик? Никакой суд его оружием не назовёт, а он востер и человека убьёт запросто, и душа его не шевельнётся. Та же молодуха его первой и пожалеет. И пусть жалеет. Он сейчас только жалости и достоин. Такие вот парни, как он, и есть основная движущая сила большевиков, с помощью их они восстановили людей против власти, а потом начали уничтожать всех неугодных. Погоди вот, придём к нам в вагон, я тебе докажу, что я прав.