Приговоренные к приключениям - Вадим Викторович Шарапов Страница 29

— Знаете, что, Джон? Когда будете печатать свою первую книгу, назовите ее «Сын волка». Бесплатный совет. Честное слово, читателям понравится.

— «Сын волка»… — Джон Чейни медленно, почти по складам произнес это название и задумчиво глянул на меня острыми живыми глазами. — А что, очень хорошо. Пожалуй, прислушаюсь к вашему совету, мистер Безымянный Герой.

Я рассмеялся, потом толкнул дверь. Из дверного проема хлынул поток морозного воздуха, с клубами густого пара. Я поежился.

— Уходишь? Так быстро?

Я захлопнул дверь, сокрушенно покачал головой, распрощавшись с мыслью покинуть танцзал в скором времени, и снова обернулся. Брюнетка, придерживая шаль на груди, стояла и смотрела на меня с ехидным прищуром.

— Куда бежишь, герой?

— Ну… — пробормотал я, чувствуя, как щеки начинают предательски пылать, — надо бы завершить кое-какие дела.

— Завершишь, — сказала девушка серьезно. — Потом. А сейчас — дай руку и пойдем со мной.

И я пошел. А вы бы как поступили? Почему-то у меня была твердая уверенность, что «Дубовый лист» без меня сегодня никуда не денется. Вот знал я это, и все тут.

Фараон и Вар

Вернулся я под утро. Фараон, который, судя по его виду, глаз не сомкнул, встретил меня коротким хмыканьем, хотел было что-то сказать, но пригляделся и передумал. Потом рассмеялся и посоветовал:

— Вар, ты бы морду вытер. Помада в этом временном периоде жутко липучая.

— Уже вытирал, — буркнул я. — Только платок привел в полную негодность, больше никакого эффекта. Сейчас, возьму что-нибудь покрепче.

— Пемзу возьми, — насмешливо посоветовал Фараон, — эта штука враз поможет.

— Спасибо, ты такой добрый, компаньон, — широко оскалился я в ответ.

— Кстати, что там случилось-то? — полюбопытствовал валлиец, привычными, доведенными до автоматизма движениями протирая полотенцем стаканы и стопки.

— Обычное дело, перестрелка, — я пожал плечами.

— Двадцатый век на носу! — возмутился хозяин паба. — Никакой, понимаешь, культуры обслуживания!

— Ну почему… — возразил я, вспоминая прошлую ночь. — Есть культура… и ой какая культурная, я тебе скажу…

— Ага-ага. То-то я смотрю, на тебе эта культура оставила целый ряд несмываемых отпечатков.

— Все бы вам, дорогой друг, — с чувством произнес я, закончив оттирать лицо и бросая полотенце в мусорную корзину, — глумиться над высокими чувствами!

Потом я стянул рубашку и почесал грудь. Фараон поднял брови.

— Ого, — только и произнес он. Я недоуменно замер и поспешил к зеркалу.

Да уж. Действительно «ого».

Татуировка с Катриной выглядела так, будто ее сначала нанесли порохом, а потом этот порох подожгли. В самом центре ладони синьориты Катрины, которой она кокетливо помахивала на цветном рисунке, виднелся четкий круглый след. От пули.

Значит, мне только показалось, что я успел увернуться… Зато все остальное, похоже, не показалось.

Люстра в зале тяжело заскрипела. Мы оба, не сговариваясь, подняли глаза к потолку. На одном из рожков, временно превратившихся в керосинку, гордо восседал Мануанус. Закутанный во что-то невообразимое. Это что-то представляло собой жуткий калейдоскоп из шерсти, ниток, какой-то неопрятной пряжи и клочков меха.

— О-о, — простонал Фараон, глядя на это безобразие. — Теперь я знаю, как выглядит аллергия.

— Воть! — пискнул щетинистый монстр, гордо, как фотомодель, поворачиваясь то одним, то другим боком и демонстрируя изделие больного разума. Потом он достал откуда-то деревянные палочки для еды и победно потряс ими в воздухе. — Воть! Я связаль! Не мерзь!

— Я вчера, после того, как ты ушел, видел лысую лайку, — медленно и задумчиво произнес валлиец. — Почти совсем лысую. Ее хозяин, который явился, чтобы помочь нам с раненым, пытался продать бедную собаку мне всего за доллар. Я дал ему десять и попросил отвести к жене местного столяра, которая любит собак. Потом мне сказали, что Сьюзан при виде лайки чуть не разрыдалась от жалости. Сдается мне, что собачка теперь будет как сыр в масле кататься. Пока не обрастет. А еще сдается мне, что я теперь знаю, чьих шаловливых лап это дело.

— Шерсь, — упавшим голосом пропищал Мануанус. — Шерсь взять.

Он покопался в бездонных пространствах своего свитера (как это назвать еще, я попросту не придумал) и протянул в сторону Фараона что-то длинное, размотавшееся почти до пола.

— Воть. Брать. Носить! Греть! — от такого количества произнесенных за раз слов наш ручной монстр начал даже хрипеть.

— Черт побери, — с чувством сказал валлиец, рассматривая подарок Мануануса. — Да это же пояс из чистой собачьей шерсти! Как раз на мою поясницу.

Мой компаньон сурово посмотрел на съежившееся существо. Из свитера торчал только нервно подергивающийся хобот.

— Спасибо.

— Незашь! — пропищали в ответ.

— Но чтобы больше никаких лысых собак, понятно?

Дождавшись утвердительного сопения, Бриан начал прилаживать пояс на себя. Я устало присел на табурет.

— Бурная ночь? — посочувствовал валлиец. — Знаешь, не у тебя одного. Пока я дождался чертова доктора, пока мы перетащили раненого в более подходящее место… Короче, одним, как водится, веселье, а другим — тяжкий труд.

— Извини, — покаянно пробормотал я.

— Да ерунда это все, не бери в голову. Ну зачем ты здесь был нужен? И так народа хватало.

— Представляешь, Фараон, — вспомнил я, — я там Джека Лондона встретил.

— Да ладно? — валлиец даже перестал примерять новый предмет туалета. — Серьезно? И как он?

— Еще ничего не написал. Но название для будущего сборника рассказов я ему уже придумал.

— И как оно — быть причастным к истории? — с любопытством спросил мой приятель. Я подумал.

— Да как-то даже и не знаю. Кстати, я выяснил еще одну ценную вещь.

— Ну-ка, ну-ка? — заинтересовался Фараон.

— Самородок не годится.

— Вот черт!

— А я-то как расстроился, только представь!

— И что теперь?

— Теперь? — переспросил я. — Теперь, похоже, можно ехать дальше.

«Дубовый лист» громко скрипнул потолочными балками. Мануанус Инферналис перестал стучать импровизированными спицами и подозрительно покосился на потолок.

Я потянулся, чувствуя, как хрустят суставы. Да, денек был еще тот. Но, похоже, теперь Доусон уже останется позади. Наконец-то. Все-таки хорошо охлажденным я люблю только вино и пиво.

Глава 9. Доброе слово и кольт

Хертогенбос. Брабант. 1494 год

Ерун ван