Агент Их Величеств, Часть первая - Александр Н. Александров Страница 29

Но не слишком ли много совпадений? И как, как, скажите на милость, можно уничтожить или не допустить появления элементарных Других активностей, вроде тех же спрайтов или вездесущих Полых Теней – отпечатков сильных эмоций и пролитой крови (ну, порезал человек палец ножом, когда резал колбасу)?

- Дичь полнейшая, – пробормотал себе под нос Фигаро, – просто чушь, нелепица.

«Думай, – Воображаемый Артур в его голове довольно хмыкнул. – Ты сделал отличное наблюдение, тебе в руки попал весьма весомый факт. Работай с ним. Здесь нет Других – о чём это говорит?»

«Это говорит о... О том, что... Блин, да ни о чём это не говорит. Ну, нет и нет... Хотя, конечно, очень странно...»

«Странно, и необычно, факт. Но почему откуда-то могли исчезнуть все Другие существа?»

«Воздействие... м-м-м... сильного артефакта?»

«Настолько скучно, что я даже не засчитаю это за попытку мыслительной активности. Дальше»

«Специфика местного эфирного фона?»

«Это как версия с артефактом, только ещё и без артефакта. Настоящий Артур уже порол бы вас на конюшне, и был бы глубоко прав. Дальше»

«Слушай, а давай сам подумаешь, если такой умный, а?!»

«Великолепно. Теперь он докопался до выдуманного им же самим Мерлина. Так, Фигаро, вам скоро выпишут направление в больницу святой Елены. Солёные ванны, прогулки по лесу, электрошоки...»

«Ладно, ладно. Извиняюсь, был неправ... Да, глупо, чёрт побери. А вообще – такая же чушь, что и все остальные местные «загадки». Меняющий облик городской голова, все вокруг счастливы, и нет Других. Как всё это вяжется друг с другом? Да никак. Неудивительно, что никто из королевских агентов, что торчали в Серебряной Пагоде до меня, ни черта тут не обнаружил. Так что успокойся, расслабься, и наплюй»

«Если ты сейчас скажешь, что не будешь заниматься решением этой проблемы потому, что ни у кого до тебя её решить не получилось, то немедленно заканчивай меня воображать. Я отказываюсь быть мыслью в твоей деревянной башке!»

«Да никто ни от чего не отказывается... Ладно, больше мы тут ничего интересного не увидим. Пора в архивы. Посмотрим, что в этих долбаных городских записях. Хотя, сдаётся мне, их уже до меня пересмотрели раз двести...»

Щуплому клерку в очках со стёклами толщиной в два пальца, кое-как уложенными волосами и парусиновыми нарукавниками было очень стыдно.

Он почти минуту кривился, мял в руках носовой платок, тёр крючковатый нос и лихорадочно шарил измазанными в чернилах ладонями по поверхности стола, пока Фигаро тихонько вздыхал, и пытался казаться грозным и рассерженным.

У него просто не получалось сердиться на этого чудика в окошке за стойкой; не выходило, хоть плачь. Клерку на вид было то ли тридцать, то ли все пятьдесят, и он выглядел настолько умученным жизнью, что следователю хотелось дать ему пару сербряков на чай и сигареты, махнуть рукой, да и оставить в покое, а не размахивать своей «корочкой» ДДД и делать страшное лицо.

Пыхтя, потея и отдуваясь, клерк промямлил, что он не может выдать следователю городские записи. Никак не может. То есть, не может совсем, поскольку оные записи сгорели во время печально известного Большого пожара, и не могут быть восстановлены.

Фигаро поинтересовался, каким же образом происходит регистрация браков, рождений и смертей? Оказалось, что все необходимые свидетельства, как и прежде, выдаются гражданам на руки, а уведомления о них отсылаются телеграфом в Главный Столичный Архив.

Следователь застонал, схватившись за голову. Записи гражданских регистраций из какого-то городишки затерянного в горах – да в Главном Архиве их обработают лет через двести. Если в процессе не потеряют в каком-нибудь локальном катаклизме, вроде нашествия крыс или прорыва канализации, что было, откровенно говоря, куда более вероятно.

Уже особо ни на что не надеясь, Фигаро спросил, можно ли ознакомиться с копиями телеграмм. Оказалось, что все копии автоматически попадают в так называемое Малое хранилище, ключи от которого есть только у городского головы.

- Вы всегда можете обратиться к господину Форту. Я думаю, он вам не откажет. – В глазах клерка горело настолько искреннее желание помочь, что сильнее его было, пожалуй, лишь нежелание следователя опять встречаться с господином Фортом.

- Спасибо за информацию. – Фигаро со вздохом кивнул и махнул рукой. – Вы мне очень помогли. Думаю, я обращусь непосредственно к Форту.

Клерк, похоже, был готов упасть на стол от облегчения.

Следователь не стал его больше терроризировать, а просто подхватил под мышку чучело рыжего кота на деревянной подставке, коротко кивнул, и поспешил выйти из здания городских архивов на свежий воздух.

Он поискал глазами скамейку, и, обнаружив искомое, плюхнулся на неё, поставив рядом с собой сервитора. Солнце приятно грело щёки, заблаговременно обработанные вчера алхимическим средством от ожогов – краснота невольного загара уже почти сошла на нет.

В кармане пиджака, к счастью, оказалась полупустая пачка «Королевских» – довольно поганеньких сигарет, но сейчас Фигаро был готов выкурить хоть веник. Он прикурил «от пальца», пыхнул дымом, и принялся яростно размышлять.

Разумеется, никакие ключи городского головы ему были не нужны. Фигаро мог вломиться в чёртовы архивы ночью, вскрыть замок в это самое «Малое хранилище» спецотмычкой и перерыть его полностью. Но зачем?

Он либо найдёт эти чёртовы телеграммы, либо не найдёт. Если он их найдёт, то та их часть, что его интересовала больше всего – копии свидетельств о смерти – возможно, вскроют тот факт, что тут либо, действительно, никто не умирает, либо что все граждане внезапно возжелали пользоваться услугами местного крематория (а если ли он тут, кстати?) либо ещё что-то в таком духе. Это просто подбросит ему новые интересные, загадочные и никуда не ведущие факты, только и всего.

Или, всё-таки, нет?

Фигаро чувствовал себя точно в дурном сне, когда ты падаешь с крыши и пытаешься схватиться за воздух: вроде бы, что-то даже получается, но земля всё равно ближе и ближе.

- Дурацкие факты, – бормотал следователь, плюясь от мерзкого вкуса табака, – дурацкие документы, дурацкий город.

Тут, наконец, его мысли приняли новый оборот: ладно, вы, значит, вот так? А мы, значит,