Анджей Беловранин - Достойные жалости Страница 3

– Слава Господу Богу и его апостолам! – с улыбкой выругался Роберт, и Шульк немедленно заулыбался, подобострастно, хоть пока и несмело. – Ладно, пусть зайдет ко мне через час, когда я закончу разгрузку, – Роберт встал с кровати.

– Есть, – кивнул головой Герман и вскочил по стойке смирно. – Только он не пойдет, – радостно добавил Пигалица, расплывшись в идиотской улыбке.

– Почему? – еще более солнечно спросил Роберт.

– Ну как, это же господин доктор Йозеф Мунге, – Герман снова стал сползать в неуверенность.

– А, понятно! – спохватился Сонц, чтобы собеседник не успел снова перепугаться. – Хорошо, так где можно его найти?

– Сегодня господина доктора на рабочем месте уже нет, он всегда уходит с обеда, – любезно сообщил Герман. – Так что завтра… завтра у нас среда, с девяти до двенадцати в лаборатории.

– Прекрасно. Сообщите тогда ему сегодня, что завтра я зайду, пусть дождется, – улыбаясь, проговорил Роберт, указав Шульку на дверь и потихоньку подталкивая его рукой в спину.

– Есть, – ответил Герман, и добавил, уже оказавшись за порогом, – только я не смогу его сегодня увидеть, и он никого не будет дожидаться.

– А почему вы не сможете его увидеть? – задрал брови Роберт, не стирая с лица улыбки.

– Потому что господин доктор уже у себя в корпусе, – ответил Шульк, уходя по коридору. – До свидания, господин Сонц!

«К черту, – подумал Роберт. – Завтра все выясню… Откуда же берутся такие идиоты?!»

Он вернулся в комнату, захватил куртку, надел ошейник респиратора и, захлопнув дверь, поплелся вниз – следить за разгрузкой.

Прежде чем спуститься в первый подвальный этаж, Роберт предусмотрительно застегнулся и надел маску и перчатки.

За простой одинарной дверью под лестницей оказался просторный гараж, плавно переходящий в склад. Микроавтобус стоял неподалеку, раскрытыми дверьми к бетонному пандусу, на котором уже дожидался миниатюрный автопогрузчик.

На пандусе сидел, болтая ногами и лениво смоля сигарету, знакомый водитель, а рядом о чем-то оживленно спорили два рядовых: один стоя с автоматом, висевшим на ремне на шее, второй – сидя за рычагами погрузчика. Ворота в подвал-склад были, как и положено, двойные, с просторным тамбуром, в котором при необходимости поместился бы танк, и четырьмя мощными воздухоочистителями, три из которых молчали, а четвертый надрывался – по звуку было слышно – из последних сил. И, само собой, обе створки ворот были подняты. В гараж, высовываясь из-за соседнего корпуса, заглядывало красное вечернее солнце.

Роберт остановился в дверях, тяжело дыша через респиратор и растерянно глядя на эту картину – трех человек, которым даже в голову не приходило, что жизнь их висит на волоске. Вернее, должна бы уже упасть в пропасть, но пока почему-то парит в воздухе.

– …а я тебе говорю – фторид азота! – упорно повторял оператор погрузчика. – Для ракетного топлива.

– Какое ракетное топливо, когда всем известно, что мы его не производим! – воскликнул солдат с автоматом.

– Во-во! – поддакнул водитель.

– А что мы производим? – ехидно скривился оператор, и без паузы продолжил, – во, не знаешь!

– Это я-то не знаю?! – завелся солдат. – Да все знают! Эти, бремсбаки.

– Ага, бренсбаки, – подтвердил шофер. – На коробках так написано. Я этих коробок, слышь-ты, уже под сотню рейсов до Слюмета сделал. Какие-то… доппельбремцы и бренсбаки, точно.

– Сам ты бренсбаки! – презрительно обрезал их оператор. – Вы что, оба совсем плохие? Это ж конспирация!

«Доппельбремсклотц, бренсбакэ, – догадался Роберт. – Тормозные колодки, только по-немецки. Прав погрузчик – откуда тормозные колодки на химическом заводе?» Ему не раз приходилось сталкиваться с подобными «шифрами», не имевшими под собой никакой логики: «резиновыми кольцами В-8» называли пулеметные ленты, «эпоксидной смолой» – шасси для бомбардировщиков.

Конец ознакомительного фрагмента.