Рина Грант - Астронавты. Отвергнутые космосом Страница 3

В наушниках раздался хрип. Из-за спины Питера Бой-Баба бросила взгляд на приборную панель – давление в транспортере восстановилось – и дала Живых знак снимать с раненого костюм. Вдвоем они осторожно отщелкнули шлем. Бой-Баба тут же выхватила из аптечки квадрат марли и принялась бережно отирать взмокшее сине-черное лицо. Поселенец застонал.

– Осторожно! – вскрикнул Живых, указывая пальцем.

Бой-Баба отняла марлю – и вопль встал колом в горле. Под ее руками кожа на живом еще лице лопалась, испуская прозрачную сукровицу, тут же застывавшую кристаллами, похожими на скопления снежинок. Налитые кровью, изрезанные прожилками снежных кристаллов глаза смотрели на астронавтов, горло сотряслось от хрипов. Закраина гермокостюма на глазах зарастала такой же белой коркой.

– Ну вот, мать, и долетались, – тихо проговорил Живых. Она посмотрела на него. Он – на нее. – Че таращишься? Снежной чумы не видела?

– А кто ж ее видел, – разлепила пересохшие губы Бой-Баба. – Что стоим, поезжай! – повернулась она к Питеру. Но тот полустоял в своем кресле, уставившись на пораженного. Его взгляд с изумлением переместился на Бой-Бабу.

– Уже поздно… ехать, – Он покачал головой и опустился в кресло. – Ему уже не помочь. – И добавил шепотом: – Может быть, и нам тоже…

Бой-Баба с Живых переглянулись. Живых резко развернулся к Питеру.

– Слушай меня внимательно, – проговорил он. – Мы все в гермокостюмах. Через них никакая зараза не проникнет. Когда вернемся, пропустим транспортер через дезинфекционную камеру, а этого положим в изолятор. А завтра вернем его на базу. Бояться нечего.

Питер переводил взгляд с Живых на Бой-Бабу и обратно. У нее было сильное чувство, что он чего-то не договаривает. Но ей некогда было задумываться.

Питер помедлил. Сглотнул и предложил:

– Давайте лучше его вытащим и здесь оставим? Вон там за камнями спрячем. Никто не увидит.

Он оглядел обоих и добавил тише:

– Мы же случайно его нашли. Могли и не заметить. Разве не так?

Живых обменялся взглядами с Бой-Бабой, подошел, легко поднял Питера Маленького под мышки и перетащил в соседнее кресло. Бой-Баба перелезла через спинку в кресло водителя. Транспортер затрясся и медленно двинулся задним ходом, разворачиваясь на узком отрезке льда посреди провалов.

Питер понурился, но спорить с ними не стал. Да и куда с ними спорить! Бой-Баба вроде и привыкла, что на человека после аварии стала мало похожа, но всякий раз вздрагивала, уловив краем единственного искусственного глаза свое отражение в полированном металле аппаратуры. Нарощенные мышцы, оплетенные сталью, многофункциональные органы, тефлоновые сосуды – своего в ней осталась только коротко стриженная голова с какими-никакими мозгами. Да еще под заплатами клонированной кожи билось свое, старое сердце. Что есть, то есть.

Живых, собрат по несчастью, после гибели их корабля выглядел не лучше. Ну и должность на корабле у них теперь была соответствующая: техперсонал. Поднять-крутнуть-подержать, фактически одушевленные роботы. Но она не жаловалась. Главное, что осталась работать в космосе, а кем – дело десятое. Звезды в иллюминатор видно, и слава богу.

Бой-Баба сосредоточилась на управлении. Рядом с ней Питер вызвал по радио корабль, доложил ситуацию. Транспортер медленно поднимался в гору – туда, где в центре посадочного кратера уперся могучими опорами в камни их корабль – грузовой FD-3200.

«Летучий Голландец», как его прозвали в космопорту Сумитры – ближайшей к базе освоенной планеты, – потому что половина экипажа и капитан были голландцами.

Через полчаса док «Летучего Голландца» навис над их головами. Транспортер подкатил к погрузочной эстакаде, но странная вещь – ворота над ней не открылись. Вместо этого поднялся боковой малый люк и выпустил толстенького человечка в стерильнике, с чемоданчиком. Рашид, корабельный медик.

Он засеменил им навстречу. Бой-Баба встала, уступила место в командирском кресле все еще дрожащему Питеру, и тот защелкал рычажками, поднимая боковую дверь.

Бой-Бабу охватило странное желание загородить пораженного от приближения врача, но машинально, следуя инструкциям, ее руки уже вскрывали пакет экстренной помощи. Взбежав по лесенке, медик заглянул в транспортер и осмотрелся.

– Вот, – она показала на пораженного.

Медик кивнул и протиснулся в транспортер между Живых и Бабой. Отстранил протянутый ему пакет экстренной помощи.

– Он разговаривал? – первым делом спросил он.

– Хрипел, – отозвался Живых.

Врач поджал губы, глядя на вспухшее, залитое гноем лицо пораженного.

– Напрасно вы сняли шлем… Теперь придется все здесь дезинфицировать.

Он критически осмотрел астронавтов.

– Вам тоже придется возвращаться на корабль через дезинфекционную камеру. Скажите спасибо, что не кладу в карантин. – Рашид раскрыл чемоданчик и начал подсоединять зонды к разъемам гермокостюма. С важным видом, как будто простому смертному нельзя доверить такую ответственную процедуру, он принялся считывать показания приборов, шевеля толстыми губами. Иногда останавливался и, наклоняя голову со вживленным на виске эметтером, сверялся с сетевым справочником, часто моргая, чтобы развернуть перед глазами видимые одному ему страницы.

Наконец врач недовольно качнул головой и прикрыл чемоданчик. Задумался. Рука его, державшая зонд, слегка подрагивала.

– Я введу ему кардалгин, – он достал инъектор, порылся в аптечке, не нашел чего искал, пожал плечами, влез в свой чемоданчик и зарядил в инъектор стандартного вида капсулу. – Это снимет боль. На какое-то время.

Рашид вколол иглу в зонд, сосчитал до десяти, шевеля толстыми губами, и выдернул шприц. Тоненькая струйка крови поползла по стенке зонда.

Медик подождал, не спуская глаз с пораженного, сверяясь с часами.

– Ну что ж, идемте. – Он кивнул Питеру, и тот с готовностью взялся за ручку дверцы.

– Вы его сейчас заберете в медблок, да? – спросила Бой-Баба.

Рашид взглянул на нее удивленно.

– Как вы сказали?

– Я говорю, в медблок. – У нее упало сердце. – В изолятор?

Медик медленно покачал головой. Собрал свои инструменты, бросил в чемоданчик. Защелкнул крышку.

– То есть как? – Живых подался вперед. – Ему нужна помощь!

– Снежная чума неизлечима, – Рашид поднял валявшийся в проходе шлем поселенца. – Я сожалею.

Повернулся к пораженному и начал надевать шлем на его взмокшую, облепленную выпавшими прядями голову. Опухшие щелочки глаз смотрели на них. Растрескавшиеся губы беззвучно шевелились.

Бой-Баба вскочила.

– Питер, дай сюда переговорник! – Тот замешкался, и она вырвала микрофон у него из рук. – Будем говорить с капитаном. Посмотрим, что он скажет на ваше самоуправство.

– Капитан в курсе, – Рашид пожал плечами. – Он хотел поднять раненого на борт. Но мало ли чего хочет капитан! Приказы в данном случае отдаю я.

– То есть? – одновременно сказали Живых с Бой-Бабой.

Врач приосанился.

– Как сотрудник инспекции по охране здоровья и безопасности я вправе отказать командиру. Капитан настаивал на немедленном переносе пораженного на корабль. А я отменил его приказ.

– Как отменили, так и восстановите, – Бой-Баба принялась тыкать в экран, но Рашид вырвал у нее планшетку.

– Этот человек заразен и опасен, – отчеканил он, но смотрел при этом в сторону. Как будто избегал их взглядов. – Я принял решение: оставить его здесь, чтобы не заразить остальных. А вообще я не обязан в подобных случаях отчитываться ни перед кем. Особенно перед техперсоналом.

Питер подавил торжествующую усмешку. Врач повернулся и начал боком вылезать из кабины.

– Подождите! – крикнула Бой-Баба. – Заберите его с собой! – Она выскочила из транспортера, побежала за Рашидом. Тот не останавливался. Бой-Баба в несколько прыжков догнала его, схватила за рукав. – Ему же совсем плохо!

Рашид покачал головой.

– Я врач, и я обязан действовать по инструкции. – Он вырвал руку и решительно полез по лесенке в люк.

Через пару секунд бронированная створка опустилась с гулом и скрежетом, задраивая проем. Бой-Баба постояла в раздумьях и поднялась по ступенькам, железным кулаком заколотила по металлу.

– Откройте! Эй вы там, слышите?! – Она поднялась на ступеньку выше и пнула дверь сапогом.

Ее похлопали по спине. Бой-Баба обернулась. Перед ней стоял Живых.

– Вот так, – сказал он. – Мир победившей медицины. Хоть страховку с чипа не считал, прежде чем обследовать.

– Считал, – сказала Баба. – Я видела.

Они вернулись в транспортер. Дыхание поселенца в наушниках усилилось, превратилось в захлебывающийся клекот.

Питер возился у приборной доски, считывая показания приборов. Бой-Баба как-то сразу обмякла. Разом заныли все точки на теле, где тефлон и кевлар срастались с костью и кожей. Стало пусто и все равно. Что она пыталась изменить? Кто бы ее стал слушать? Взятая из милости уголовница, техперсонал, недочеловек…