Читемо: Поэзия убийства - Филип Гэр Страница 3

Так я познакомился с Демом.

***

По улице шелестел пакетами ветер. Пакеты — черные, синие, зеленые и грязно-белые, бог весть ещё какие — кружились стайками, гоняясь друг за другом и редкими прохожими.

Казалось, пакеты целиком и полностью вытеснили из московского воздуха голубей. Самих голубей это не заботило нисколько: они лениво клевали по асфальту мусор, и никуда лететь в такую жару не собирались.

Демьен остановился, вглядываясь в золотой крест колокольни. Её башня возвышалась над крышами домов старой Москвы. Сама по себе она ничем не выделялась из других колоколен других монастырей.

Рука в кармане привычно дернулась, пытаясь вырваться наружу и перекреститься, глядя на символ веры. Демьен подавил свое желание, тут же осознав, как легко ему это далось.

А ведь когда-то было трудно. Слишком часто — невозможно.

Он свернул к многоэтажке, набрал код подъезда, зашел внутрь и зашагал к лестнице. Он не любил лифты. Лишь с Рексом спускался внутри тесной металлической коробки, сплошь увешанной зеркалами.

Лифты он не любил не потому, что в них тесно и закрыто, сдавленно и удушливо. А именно из-за зеркал. В лифте его поджидали образы самого себя, безмолвные и услужливые, плоские и ненастоящие.

Они не пугали его. Он просто не любил на них смотреть.

На лестничной площадке Демьен остановился, раскачиваясь на носках и раздумывая. Он всегда так делал, собираясь подойти к дверям квартиры, где жил Рекс, и нажать кнопку звонка.

Он выглядел так, как выглядят подростки старших классов. Невыразительно, некрасиво, с треугольным узким лицом, где маленький рот и серая кожа, усыпанная веснушками, резко контрастировали с большими голубыми глазами и длинными волосами.

Из-за худобы его часто принимали за девушку. Тоже старшеклассницу.

Демьен прислушался. За дверями квартиры, где жил Рекс, звенели ключи. Значит, мама Рекса сейчас пойдет на работу. Она уже должна была уйти, но почему-то задержалась.

Сейчас она выйдет, и обязательно сама закроет дверь на ключ, не дожидаясь, пока Рекс запрется изнутри. Затем пройдет к лифту — высокая, прямая, в черной монашеской одежде.

И по пути обязательно заглянет сюда, на лестничную площадку.

Демьен попытался припомнить церковную иерархию и правила, регламентирующие жизнь духовенства. Но, не смог. Потому как толком никогда и не знал их раньше. Католики, христиане и баптисты для него не отличались друг от друга. И то, что казалось ему странным в семье Рекса, на самом деле странным могло не быть.

Да и какая разница? Лишь Рекс имел для него значение.

Открылась дверь. Вновь зазвенели ключи. Каблуки туфель, отмеряя уверенные шаги, двинулись к лифту.

И, разумеется, она остановилась и заглянула в приоткрытую дверь лестничной площадки.

Словно почувствовала стоящего там Демьена.

— Здравствуй, Демьен.

— Здравствуйте, Елена Сергеевна.

Он поздоровался тихо, опустив взгляд в пол. Длинные светлые волосы свесились ему на глаза.

— Почему ты стоишь здесь?

— Я только что поднялся по лестнице. Вы же знаете, я не люблю лифт.

Он смотрел в пол, сквозь свисающие на глаза пряди волос. Но кожей ощущал ее взгляд, требовательный, оценивающий.

Жесткий.

— Знаешь, Демьен… Я хочу поговорить с тобой.

— Да, конечно.

Он так и не поднял на неё взгляд.

— Скажи, сколько тебе лет, Демьен?

Она уже спрашивала об этом. Но Демьен терпеливо отвечает вновь.

— Четырнадцать.

Его голос тих, и больше похож на шепот. Он не улыбается, стараясь понравиться этой женщине. Понравиться ей невозможно.

— И ты учишься?

— Да. В частной школе.

— А чем занимаются твои родители?

— Работают в научном институте, в Королеве.

Это тоже старые вопросы. Высокую стройную женщину, одетую в рясу, раздражает, что она не может проверить списки учеников частной школы. Как и имена работников научно-исследовательского института.

Ей хочется, чтобы он лгал. Ложь — порок всех и каждого. Так она считает. И порок Демьена — в особенности.

Она недалека от правды.

— Ты хорошо учишься?

— Нет, не очень.

А вот это истинная правда. С такой правдой Демьена можно садить перед детектором лжи.

Вопрос за вопросом она подбирается к главному. Ибо ложь не самый худший порок, в котором она хотела бы его обвинить.

— И почему же ты, совершенно здоровый подросток, приезжаешь в такую даль играть с безногим инвалидом?

— У Рекса есть ноги, — вырывается у Демьена против его воли.

— Ты понял, что я имею в виду! — её голос начинает звенеть.

Демьен прикрывает глаза, всего на секунду. Секунды хватает для краткого видения: мать Рекса наотмашь бьет невысокую монахиню ладонью по лицу — за оплошность в иконной лавке.

С трудом, он отгоняет видение. Оно кажется ему важным, и связанным с Рексом. Но сейчас он гонит его прочь.

— Почему вы так меня не любите, Елена Сергеевна? — хочет спросить он.

Но, не спрашивает.

— И что это за собачья кличка — Рекс? У него ведь есть нормальное, человеческое имя!

Рекс не любит свое имя, хочет ответить ей Демьен. И вы это прекрасно знаете, Елена Сергеевна.

И вновь он молчит, не поднимая взгляд.

— И почему ты все время одет в одну и ту же одежду?

— Она разная, — возражает он. Возражает столь невыразительно, что это не возражение и вовсе. — Просто мне нравится серый цвет.

— И твои родители не покупают тебе ярких вещей? Они покупают только… это?

Она выплевывает слово «это» так, словно ей хочется раздавить его каблуком, размазав для верности по кафельной плитке.

Демьен даже удивляется. Настолько, что не выдерживает, и оглядывает себя.

Его одежда чистая, без пятен и неприятных запахов. Хорошая и добротная. Пусть серая и безликая.

Он пожимает плечами.

— Они покупают тот цвет, который мне нравится.

Она смотрит на него в упор. Будто пытается прочесть его мысли.

— Демьен, я хочу побеседовать с твоими родителями.

— Хорошо.

В это раз он встречает её взгляд, и видит в нем удивление.

— Мой отец позвонит вам, если вы скажете, когда вам удобно поговорить.

— Сейчас, подожди…

Она все ещё не может поверить в его слова. Её властная уверенность дает трещину, и она копается в сумочке, немного суетливо, что совсем не вяжется с её обликом.

— Вот, возьми, — наконец, она протягивает листок блокнота, на котором карандашом написан номер телефона. — Пусть он позвонит завтра вечером. Он ведь сможет?

Она вновь в упор смотрит на него, ожидая возражений.

Но Демьен лишь кивает.

— Да, сможет.

Он провожает её взглядом до самого лифта. Высокую, прямую, в черной монашеской одежде.

Он прячет блокнотный лист в карман. Завтра вечером он позвонит по этому телефону, и голосом