Анна Орлова - Любовь до гроба Страница 3

Благонравная гномка овдовела вскорости после свадьбы, но повторно замуж не вышла, предпочитая вести дом холостяка-брата. Всю свою жизнь сия добродетельная особа посвятила хозяйству. Чуть менее года назад господин Дарлассон ушел в чертоги Хель, оставив после себя немалое наследство. Основная часть капитала досталась какому-то дальнему родственнику мужского пола, а дом перешел к сестре покойного, но при непременном условии, что она организует в нем публичную библиотеку.

Требование было скрупулезно исполнено. Вместилище книг занимало все левое крыло дома, в правом же разместилась хозяйка с компаньонкой и прислугой. Это событие привлекло всеобщее внимание, и весь Бивхейм нетерпеливо ожидал открытия.

Вскоре обустройство закончилось. Вот только с библиотекарями вышла неувязка. Покойный пожелал, чтобы руководила всем лично сестра, которая была такой ценительницей книжной премудрости, что даже отказала двум или трем поклонникам ради ее нового детища. Однако справляться со всеми делами самостоятельно ей было не под силу, а нанять служащих-мужчин не позволяли приличия. Следовало сыскать хотя бы двух дам, в должной мере отягощенных образованием. Если учесть, что подвергалось сомнению мнение о том, что женщине надобно изучать что-либо, кроме чтения, счета и письма, а также непременного рукоделия, музыки и рисования, то немудрено, что найти таких сотрудниц оказалось непросто.

Некоторое время гномка находилась в бесплодных поисках. Узнав о прискорбном положении Софии Черновой, госпожа Дарлассон нанесла ей визит и предложила вакантное место.

Состояние финансов Софии было таково, что предложение это показалось ей весьма заманчивым. За вдовой осталось имение, однако при этом на нее возлагалась обязанность выплачивать немалую ренту кузену мужа. Она вынуждена была либо продать дом и отправиться жить к родственникам, либо же искать иные источники дохода. Первое не устраивало молодую женщину еще более, нежели прискорбная необходимость зарабатывать на хлеб насущный: у нее была сестра, но они никогда не были близки, и брат, который и вовсе считал это родство обузой. Родители их не так давно умерли друг за другом, а остальные родичи были столь дальними, что их вообще не стоило учитывать.

Девушка спрятала несвоевременную улыбку, припомнив, какое незабываемое впечатление произвел тогда на нее визит госпожи Дарлассон. Облаченная в строгий траур почтенная дама выглядела столь сурово и благопристойно, что казалось, будто само слово «мужчина» вызывало у нее желудочные колики. Впрочем, поговаривали, что и она не без греха: гномка питала неизъяснимое пристрастие к драгоценным безделушкам, пряча ожерелья под глухим высоким воротом.

София происходила из семьи профессора, а потому получила прекрасное образование, так что все устроилось к всеобщему удовольствию. Жалованье дамам-библиотекарям было положено немалое, и его вполне хватало на скромные потребности молодой вдовы. Факт работы по найму служил бы неоспоримым доказательством безнравственности дамы, если бы не особые обстоятельства, о которых речь пойдет далее. Жители городка и его окрестностей, позлословив некоторое время, все же не стали закрывать перед Софией двери. Вскоре нашлась еще одна девица-библиотекарь, и двери книжного царства госпожи Дарлассон распахнулись, дабы принять первых посетителей и отныне снабжать местное общество самой разнообразной литературой.

Отвлекшись от воспоминаний, госпожа Чернова отстранила Юлию, что-то восторженно щебечущую, стремительно подошла к полицейским и взмолилась:

– Ради Одина, инспектор, объясните, что здесь произошло?

Инспектор Жаров закончил втолковывать что-то понурившемуся констеблю, обернулся и сумрачно поинтересовался:

– Что вам уже известно?

– Решительно ничего, – слегка покривив душой, сообщила молодая женщина. Ей было неловко за свое любопытство, но долее оставаться в неведении она не могла. По счастью, госпожа Дарлассон и барышня Гарышева не пострадали, однако сумятица в библиотеке свидетельствовала о каких-то неприятных событиях.

Поколебавшись немного, инспектор махнул рукой подчиненному, который с явственным облегчением умчался рысью выполнять поручение начальника. Проводив его взглядом, господин Жаров кивнул и принялся рассказывать об известных ему обстоятельствах, пропуская мимо ушей многочисленные вопросы неугомонной Юлии.

Обычная велеречивость нынче изменила полицейскому, он будто сочинял протокол, отделываясь несуразными формальными фразами. Животрепещущие подробности остались за рамками этого краткого повествования, однако и сухие казенные слова вызывали у Софии чувство нереальности происходящего. Она словно смотрела представление в третьесортном театре, обшарпанный вид и посредственные актеры которого никак не позволяли зрителям воочию представить живописуемые события.

Итак, около полуночи госпожа Дарлассон проснулась от запаха гари и звона потревоженных охранных заклятий. Гномка тотчас разбудила слуг, велела известить пожарный приказ, а тем временем тушить собственными силами. Что стало причиной возгорания, установить не удалось, но главное, что огонь вскоре погасили.

Хозяйка библиотеки всегда опасалась, как бы с ее драгоценным детищем ничего не стряслось. Месяц назад ее сородичи установили диковинку – специальную машину для тушения пожаров[6]. Кроме того, гномка также вызвала эриля[7], который со своей стороны принял все возможные меры для защиты дома от разнообразных бед. Теперь все эти предосторожности окупились сторицей, сведя убытки к минимуму.

Таким образом, пламени не удалось выйти за пределы комнаты сторожа, но сам он был обнаружен мертвым. И, к ужасу Софии, причиной смерти послужил отнюдь не огонь – голова несчастного господина Ларгуссона была проломлена.

Кроме того, в хранилище ценных книг, расположенном на втором этаже, оказалась взломана дверь и устроен полнейший разгром. По-видимому, злоумышленник намеревался похитить какие-то ценные фолианты, ради чего не побрезговал замарать руки убийством.

По мнению инспектора, преступник намеренно учинил пожар, чтобы скрыть следы злодеяния, после чего скрылся через окно второго этажа – обе двери на улицу оказались заперты изнутри.

На этом инспектор закончил рассказ, глубоко вздохнул и с надеждой произнес:

– Я прошу вас о содействии, госпожа Чернова.

Видимо, происшествие привело в уныние даже этого жизнерадостного джентльмена, большого любителя редких вин и неисправимого дамского угодника. Сегодня его облик был лишен обычного лоска: заметная щетина придавала ему диковатый вид; галстук был повязан небрежно и измят; а сюртук не лучшим образом сочетался с остальным одеянием, что смотрелось уж вовсе немыслимо. Но даже теперь инспектор оставался весьма красивым мужчиной. Ему можно было дать лет сорок, разве что темные волосы уже начали слегка редеть, а возле глаз наметились морщины. Наличие жены и троих ребятишек нисколько не влияло на влюбчивый нрав господина Жарова, и он то и дело пускался в новые любовные приключения.